Архангельская епархия

По благословению митрополита Архангельского и Холмогорского Корнилия

Становится легче смотреть на себя

Дата публикации:18.05.2016

«В семье никому до меня не было дела», — так в большинстве своем начинаются истории людей, пытающихся освободиться из плена внутренних симулякров — алкогольных и наркотических миров — и вернуться к  реальным образам.

Куда деть боль?

— Родители  меня не замечали, отец всегда пил, —  говорит о своем прошлом москвич Алексей. — В детском саду отдали на пятидневку, в школе — на продленку. Рос без внимания, а мне оно было нужно… Вырос на улице: в 13 лет попробовал алкоголь, в 15 наркотики, в 23 сел за их продажу.

Алексей отбывает срок в Архангельске, четыре с половиной года из восьми уже позади. Полтора года он находится в реабилитационном центре для наркозависимых заключенных на базе областной больницы УФСИН. Центр рассчитан на десять пациентов — тех, кто добровольно согласился на лечение. Вновь обрести внутренний мир им помогают психотерапевт, психолог, нарколог и священник.

— Заключенные неоднократно привлекались к ответственности, у некоторых по три-четыре срока, то есть люди сидят по 15-20 лет. Давно находясь в местах заключения, они страдают от такой болезни, как наркомания, есть и алкоголики. Стать наркоманом именно в тюрьме – 99 процентов вероятности. Если находишься в камере с человеком, который употребляет, тебя тоже заставят это делать, — рассказывает священник Игорь Горбань. — При желании излечиться они попадают в реабилитационный центр и занимаются по программе «12 шагов», она очень популярна.

Вылечить наркомана невозможно, и нет таких программ, которые способны избавить от этой зависимости, но есть программы, которые могут научить наркомана быть трезвым, бороться с этой болезнью, справляться с кризисами, случающимися время от времени. После реабилитации кто-то может продержаться десять лет, кто-то год… Условия для всех одинаковые, все зависит от того, насколько человек серьезен в намерениях быть трезвым.

Социальный психолог, психотерапевт реабилитационного центра Елена Боярская убеждена, что истоки болезни кроются в боли, которую человек испытывает с детства:

— Эту душевную боль некуда деть, неизвестно, как ее пережить.  Духовная пустота, которая образуется в дисфункциональной семье, рождает эту боль. Ребенок полутора лет подходит к горячей духовке, виснет на ручке, падает, ему говорят: «Так нельзя!» — но он снова через какое-то время подходит, виснет и падает, плачет, а мама ругает его. Ребенку больно, но она не сказала ему с любовью: «Тебе больно, надо бережно относиться к себе, ты упал в прошлый раз и повторяешь то же, так не надо, тебе плохо от этого». Ребенку просто говорят «нельзя», но он в полтора года не понимает, почему нельзя. Оказывается, важно соблюдать правило, а то, что больно и плохо, это никого не волнует, переживания ребенка не важны.

Взрослея, маленький человек опять получает этот опыт — мои переживания не важны. В семьях, где родители употребляли наркотики, алкоголь или где царит авторитарное руководство, получается такая картина: духовный вакуум плюс боль от того, что твои чувства неинтересны, и человек  зажимает, замораживает их, а куда двигаться, не понимает. Мне больно, плохо, но это неважно. А что тогда важно? Становится важен, к примеру, велосипед. Если подросток не получит просимое, а ребенка не услышат, потому что он неважен, для родителей его нет (обычная дисфункциональная семья), он начнет понимать, что может украсть.

И мы еще удивляемся, что статистика показывает такое количество правонарушений, в том числе связанных с наркотиками. Что дает наркотик? Заполняет духовный вакуум, это анестезия. Снимает сразу две проблемы в голове: становится неважно, зачем я здесь, и уходит боль. Это как лекарство. Но! Оно не убирает причину, а снимает симптомы. Если грипп лечить симптоматически, могут наступить осложнения. Так и в случае с наркотиками: ради этой анестезии я начинаю делать немыслимые вещи, преступаю один за другим моральные барьеры.

В нашем центре находятся люди, преступившие множество моральных барьеров. Человеку больно, но его боль не важна, он не умеет ценить ее как чувство, не умеет перерабатывать ее в опыт. Его боль ничего не стоит, его так учили с самого маленького возраста.

—  Период своей жизни с 20 до 23 лет могу охарактеризовать как очень тяжелое время, — продолжает Алексей. —  Я зажал себя до того, что не хотел никого видеть. Пересекался с теми людьми, которым нужны были наркотики, больше не общался ни с кем. Помню, смотрю с балкона: лето, люди веселятся, а мне не хочется никуда выходить. Я понимал, что внутри просто умер.

Сквозь цинизм и скепсис

Отец Игорь поясняет, что человек не может излечиться своими силами, и эта идея лежит в основе всей программы реабилитации «12 шагов», по которой идет восстановительное лечение в центре.  Человек не может перейти на новую ступень, пока не закрепится на предыдущей, пока не примет, не осознает первую, вторую, третью. Первый шаг, по словам священника, —  признание своего бессилия перед болезнью:

—  Это своего рода покаяние, то есть трезвый взгляд на себя самого и понимание, осознание того, что твоя жизнь была греховной, неправильной, что ты своими силами не сможешь противостоять болезни и вылечить ее. И, как следствие, необходимо препоручить свои мысли Богу. Человек признает собственное бессилие и начинает верить в Бога, познает Его, приобретает опыт общения с Богом, опыт победы над желанием употребить наркотики — как с этим бороться. У человека появляется некий духовный опыт.

— Мы стараемся научить видеть поступок, последствия, какие были внутренние причины, — поясняет Елена Боярская. — Вторая часть реабилитации заключается в том, чтобы показать, что они ценны. Им постоянно говорится, что мнение каждого человека важно, даже если оно неправильное, искаженное наркотиками, жизнью, из него можно извлечь опыт. Мы раз за разом, шаг за шагом пытаемся понять, какой опыт, что с ним делать. Наркоман не знает, куда идти, он не знает, что впереди. Утром он употребляет наркотики для того, чтобы встать, поскольку других возможностей встать не будет, если нет дозы. Мы помогаем нашим пациентам осознать, что привело их в тюрьму и что делать дальше. Как не вернуться назад? Когда человек осознает, что было у него за спиной, понимает, что больше не хочет туда.

—  Они хотят вернуться к жизни, особенно это заметно у тех, кто скоро должен освободиться,  — продолжает отец Игорь. — Для них это и хорошо и плохо. Здесь они имеют подпитку, возможность держаться. Многие с опаской смотрят на волю — боятся сорваться. Я провожу занятия каждую неделю. Самое сложное работать с человеком, который только что пришел. Он испытывает программу, у него некий скепсис. Практически все мои подопечные из неблагополучных семей. Говорить таким людям о Боге, о любви, о доверии сложно, ведь они с детства были обмануты, брошены. Особенно тяжело первые три встречи, приходится в буквальном смысле пробиваться сквозь цинизм и скепсис. Беседа за беседой они начинают оттаивать, проникаться, выстраивается диалог, и я вижу, как человек меняется, как он начинает слышать.

Отец Игорь убежден, что люди, которые приходят на реабилитацию,  любую фальшь чувствуют порой лучше психотерапевта и психолога. Постулат священника  —  ни слова лжи, ни слова, в котором не уверен, говорить только то, что исполняешь сам, ханжество здесь не пройдет. Для них совершенно не имеет значения должность или сан, если ты с ними не честен, с тобой не будут разговаривать и попросту «выдавят» из среды.

—  Нужно руководствоваться своим опытом в той или иной ситуации, — рассказывает священник. — Бывает, люди впадают в уныние, в отчаяние, желание суицида, и очень часто, потому что внутри человека идет духовная борьба. Больные, тяжелые вопросы задают, вот это ставит в тупик, но Господь управляет, и мы находим общий язык. Выясняем, какие действия нужно предпринять, если настигает не лучшее состояние или искушение.

Внутри меня кричит мальчик

Почувствовал ли изменения в своей жизни Алексей, помогли ли ему занятия в центре? Говорит, конечно, реабилитация помогла, но видеть радужные перспективы он пока не торопится.

—  Как наркоман, взглянув на себя, понял, что я всю жизнь себя убивал…В то же время здесь наблюдаются такие качели: бывает, что ничего неохота. Голод наркотический все равно присущ. От наркотиков нельзя же излечиться. Это бремя на всю жизнь. Появился путь — программа «12 шагов», но все равно раскачивает. Обостряется тогда, когда мне нужно взять ответственность за свою жизнь, что-то новое, что-то делать самому.

В центре я нахожусь как консультант, как впереди идущий, делюсь и помогаю вновь прибывшим адаптироваться, благодаря своему опыту их поддерживаю. Но это же ответственность. Для меня как наркомана ответственность сама по себе тяжела. Раньше кто-то нес ответственность за мою жизнь: люди, обстоятельства, но не я. Сейчас нужно и мне брать  ответственность, я не хочу, но делаю это. Внутри меня просыпается маленький мальчик. Потому что наркоман, как стал употреблять наркотики, в 10 или в 15 лет, в том возрасте и замораживается. Ему может быть 50, он развивается физически, а умом все равно остается ребенком. И получается, что внутри меня все равно кричит мальчик. Но взрослеть нужно.

Большая часть работы по реабилитации идет в группах.  С утра обычно видеолекция или же лекцию читают сами осужденные, те, кто идет впереди, кто дольше здесь находится, и потому имеет опыт. Равный равному — это эффективней, считает Елена Боярская. Дальше двухчасовая психотерапия, занятия в группах; есть занятия индивидуальные, когда  пациенты описывают свою жизнь, биографию, по сути, сочинение, что произошло, почему они оказались, в реабилитационном центре для наркозависимых в тюрьме. Практикуется также тренинг уверенного отказа, когда формируется и тренируется навык отказа от наркотиков или алкоголя, когда предлагают автоматическое «нет», которое нужно будет сказать на воле. А среди тех, кто уже освободился, есть люди как с воодушевляющим, так и с печальным опытом. Причем последнее зачастую провоцирует семья.

—  Молодой человек ушел в срыв. Он освободился, ему нужна была поддержка семьи, а семья проигнорировала наше предложение заниматься в группе для созависимых. Получилось так, что своим поведением, упреками самые близкие люди его «столкнули»: ты освободился, ты должен нам, должен много зарабатывать. И молодой человек действительно работал не покладая рук, но от непонимания и одиночества снова сорвался. А если был период трезвости, то употребление будет хуже, страшней и тяжелей предыдущего, — поясняет Елена Боярская.

— Что мне дала программа? Я понял, почему у меня такие отношения с мамой и братом, — рассказывает Алексей. — Брат, хоть и работает, но он алкоголик. А мама меня всегда «сталкивает». Она для меня сейчас действительно опасный человек. Я не могу наладить с ней отношения. Она не верит, что ее сын может поменяться, что у него могут быть какие-то перевороты в голове, что он уже другой. Она думает, что я наркоман и меня не изменить. Ведь есть зависимые и есть созависимые, то есть люди, которые не употребляют наркотики, но находятся вблизи наркомана или алкоголика.

Я заменял Бога наркотиком

Каков же контингент, пребывающий в центре, интеллигенция, люди из рабочей среды? По словам психотерапевта, существует миф, что алкоголизм и наркомания — прерогатива маргинальных слоев:

 — У нас был период, когда в группе занимались три кандидата в мастера спорта… Спорт против наркотиков — любимый наш лозунг. Но наркомания все-таки заболевание. Грипп же не выбирает, кто ты  — профессор или низкоквалифицированный работник. Гриппу все равно, наркотику тоже все равно: ребенок ли ты интеллигентных, богатых родителей или работницы на заводе и водителя. Большая часть молодых людей, которые попадают в тюрьму, принадлежат средней прослойке. Несколько лет назад проводили исследование, и, как  выяснилось, больше всех пьют журналисты, на втором месте — богема, врачи также в первой пятерке. Наркотики стоят очень близко. Люди до конца не осознают, что это уже проблема. Анонимные наркоманы говорят, что алкоголь тоже наркотик, и относятся к нему как к веществу, изменяющему сознание. Зависимость возникает не от самого вещества, она имеет более сложный механизм, который связан с ожиданием изменения сознания. Боль и духовный вакуум, пустота рождают потребность изменить свое мышление, взгляд на мир: я так жить не могу — слишком больно. Куда же мне с этим деться? И я ищу анестезию, нашел — и все, коробочка закрылась.

— Мама крестила меня еще в детстве. А в колонии в храм привел один человек, который также отбывал наказание. Он привил мне правило: читать молитвы утром и вечером. Когда читаю молитвы, чувствую себя хорошо, только отхожу от этого, прекращается общение с Богом. Сегодня давал интервью, внутри было волнение, но в таких мелочах я приучил себя просить: «Господи, помоги мне, избавь меня от страха», и у меня сбавляется накал.

Смотреть на самого себя очень больно и неприятно. Наркоман живет в жутком отрицании того, что происходит. Разрушилась жизнь, нет семьи,  живет на улице, всеми отвергнут, но он в найковских кроссовках, и вот за это он держится. Правда бывает такая, что от нее хочется бежать. Это же боль. Но через нее можно подняться на ноги. Боль постепенно стихает, потом становится легче смотреть на себя. Это было со мной, но не я с собой такое сделал, а наркотик — мой хозяин, я заменял Бога наркотиком.

Программа, по которой идет реабилитация в центре, действительно помогает,  работает через боль, через терпение, смирение, усилие над собой. Наркоман все свои силы вкладывает в наркотик, а можно попробовать то же самое, только в программу вкладываться, все силы вкладывать в нее. Я пока не вижу другого пути.

Что будет на воле? Есть желание получить психологическое образование, мне это интересно. Можно помогать людям. Все наркоманы убеждены, что они одни такие — конченые, у которых все, обрыв, и они закрываются, надевают маску. И у меня так было. Здесь я увидел частички себя в каждом человеке. Наше сообщество и программа дали понять, что я не один, есть такие же люди, с теми же проблемами, и есть путь, который поможет.

Людмила Селиванова

Материал из журнала "Вестник Архангельской митрополии" №1, 2016 год

 

 

 

Возврат к списку




Публикации

Митрополит Корнилий: Собор станет духовным центром Архангельска
25 Авг 2023

Митрополит Корнилий: Собор станет духовным центром Архангельска


Интервью Митрополита Архангельского и Холмогорского Корнилия

Церковь и университет: сотрудничество на пользу молодым
17 Авг 2023

Церковь и университет: сотрудничество на пользу молодым


Молодой человек, осваивающий религиоведческую специальность, прошел в Архангельской епархии преддипломную практику. Он занимается переводами текстов христианской тематики.
С «Вестником Архангельской митрополии» Иван поделился соображениями по поводу своей деятельности и рассказал читателям о взглядах на духовную жизнь.

Протоиерей Евгений Соколов: Выпускной — не повод для пьянки
16 Июн 2023

Протоиерей Евгений Соколов: Выпускной — не повод для пьянки


Двадцатые числа июня превращаются в малый апокалипсис, полагает священник.

Пусть тяжелые новости не угнетают
3 Мар 2023

Пусть тяжелые новости не угнетают


О празднике Торжества Православия рассказывает глава миссионерского отдела Архангельской епархии протоиерей Евгений Соколов.