Архангельская епархия

"Жизнь - это школа, в которой мы учимся главному - любить"

Новый кафедральный собор должен стать не только местом молитвы, но и встреч, диалога, особенно с молодежной аудиторией.

Гостем редакции в первые пасхальные дни стал епископ Архангельский и Холмогорский Даниил. Мы говорили с ним обо всем: каким должен быть священник, что будет в новом кафедральном соборе, где найти человеку стержень в жизни, почему Христос благословил жен-мироносиц и как они, женщины, спасли веру православную...

Восстановить образ Божий

- Владыка, наша встреча проходит в Светлую седмицу, с каким чувством Вы отметили праздник Пасхи?

- Радости, светлости и торжества, и вместе с тем - глубокой ответственности. Для меня все новое - епархия, люди... 17 лет в Лавре, девять на Сахалине, но ничего случайного в жизни не бывает, ведь на Курильских островах до сих пор можно увидеть кресты, поставленные поморами-первопроходцами, значит, Господь не зря привел на эту землю. Для меня это период становления, хочу сделать что-то большое, продолжая то хорошее, что было, привнести новое. Хочется по примеру Святейшего Патриарха Кирилла побудить всех активно работать, прежде всего, с молодежью, для этого нужны свежие силы, новая кровь.

- Вместе с Вами пришли новые люди, с Сахалина кого-то с собой привезли?

- Всего двух человек. Не позволил себе забрать больше, на Сахалине труднее вести служение и куда тяжелее найти священников. Но, с другой стороны, и здесь работают достойные люди, у меня есть помощники, которые знают все и всех.

- Говорят: каков поп, таков и приход, каким должен быть батюшка, чтобы его уважали и не боялись на исповедь ходить?

- Современным! Это не значит, что надо надеть джинсы, слушать рок-музыку. Но это должен быть человек, который живет в обществе и знает, что в нем происходит, который не дистанцируется от народа. Самое главное - искренность, открытость, когда к тебе приходит человек со своей болью - чтобы она отозвалась в твоем сердце. Священник - то же, что и врач, только он лечит не тело, а душу. К какому врачу мы идем? К тому, кто нас слышит, у кого глаза живые. Последний Архиерейский собор установил высокие требования: священнослужители обязательно должны учиться. В 90-е годы была острая нехватка в кадрах, для решения проблемы ставили людей без образования, сейчас - другое время, все должны получить образование. А "образование", напомню, - от слова "образ", значит, получить образование - восстановить в человеке образ Божий, воссоздать его духовную красоту. Хочется, чтобы священнослужители нашей епархии поднялись на эту высокую ступеньку.

Господь привел

- Расскажите, пожалуйста, как Вы пришли к вере?

- Я из простой рабочей семьи, священнослужителей в роду нет, но люди были верующие. В комсомол вступил уже в армии, когда был старшиной роты, из уважения к нашему генералу, который попросил меня об этом, а он у нас был боевой, настоящий. После армии встретил одного священнослужителя и увидел максимальную искренность человека, его любовь, жертвенное служение людям и Богу, необычайную доброту. Он мне посоветовал поступать в семинарию. За лето подготовился, а надо было выучить много текстов, требовалось знание Евангелия, чтение Псалтыри, и даже пение (помню смешной случай, когда один молодой человек не знал никаких церковных песнопений, и в приемной комиссии ему сказали: ну спой что-нибудь светское, а он завел "Феличиту"). Многие волновались при поступлении, но я по жизни иду так: Господи, если Твоя воля, оно будет. Поэтому решил: поступлю - хорошо, нет - значит, не мой путь. Во время учебы меня сделали иподьяконом у митрополита, наверное, армейская сноровка помогла, потом поступил в академию. Сергиев Посад поразил красотой Лаврской святыни, тогда и появилась мысль: как мне хочется быть вот здесь, в монастыре. Конечно, было сильное внутреннее борение, казалось, я не готов быть монахом. Но Господь привел. Нет стандартного пути к православной вере, у каждого он свой, подобно тому, как каждый человек не похож на другого. Потому что у Бога нет копий, у него всегда - оригинал. Когда у художника таланта не хватает, он начинает копировать, а Бог самый лучший художник, он каждого человека делает по-новому. В 1986 году я принял монашеский постриг и задавал себе несколько раз такой вопрос: это твое? И отвечал: да, мое, Господи, и благодарю, что сподвиг меня на этот путь - путь монашества, служения. Жизнь - это школа, в которой мы учимся главному - любить.

Открой свое сердце

- Но как этому научиться?

- Сложно. Один может любить только себя, другой готов полюбить вторую половинку, третий - еще и друзей, соседей. Всегда радуюсь за того, у кого огромный круг друзей, часто задаю вопрос: "Сколько у тебя в телефоне номеров забито?" Это тоже показатель, насколько открыто твое сердце. Все равно что храм - сколько людей вмещает. Иной говорит: а зачем нам другой храм, хватит и тех 50 человек, что в него входит. Наш новый кафедральный собор рассчитан на 300, от силы 400 человек. Отчего такая зажатость? Почему не сделать больше? В Южно-Сахалинске 170 тысяч жителей, в кафедральном соборе может молиться 800 человек, и люди говорят: мало, мы хотим, чтоб был на полторы тысячи. А здесь народ хочет ли иметь большой храм, или хватит кладбищенской церкви? Это, конечно, искушение. Каждый скажет: мы хотим. Тогда давайте быть активными, друзья мои, открывайте свои сердца, не жалейте.

- Собор стал расти на глазах, как Вам удалось так быстро наладить работу?

- Собор - это место нашей общей молитвы, лицо нашего города. Ведь не просто так уничтожали большие красивые церкви. Когда взрывали храм Христа Спасителя, Лазарь Каганович сказал: "Задерем подол матушке-России". Молодежь, может, не поймет, что это значит, а был такой акт посмеяния, унижения пленных воинов: враги выводили их жен и задирали им подол, а связанные мужья зубами скрежетали - их опозорили. Вот и Архангельску "подол задрали" - уничтожили здесь прекрасный храм, город остался без духовного символа. Поэтому я пришел, увидел, поскорбел и поставил себе планку - в этом году начать служение в соборе. Говорят, нереально. Почему? Строится нижний храм и начинается служба в нем, эта молитва помогает дальше возводить стены. Я не хочу, чтобы наш народ толкался в духоте в тесном храме. Должно быть такое место, где люд молящийся чувствует себя достойно, может без сутолоки подойти к любой иконе. Кстати, 15 июня привезут к нам "Семистрельную", мироточивую икону Божией Матери, где мы ее будем встречать? Поэтому за летние месяцы первый этаж должен быть достроен, а по субботам, воскресеньям там будет идти служба.

- Как говорится, с Божьей помощью?

- Есть такое понятие - "синергия", хороший богословский термин, означающий "соработничество". Это когда Бог делает и человек рядом с Ним, одно без другого немыслимо. А насколько готов человек идти с Богом? 100 метров, 300, третий больше километра не пройдет... Так и здесь - это все-таки проверка нас с вами, насколько готовы восстановить историческую справедливость, построить собор для нас и наших потомков. Вложить свой камень.

- Ваше Преосвященство, Вы уже побывали в районах епархии, каковы впечатления?

- Березник, Устьяны, Вельск, Няндома, Каргополь, Мирный, Плесецк, слетали в Нарьян-Мар. Есть представление о епархии. В храмостроительстве это противоположность Сахалину, там все новое. Когда народ видит свою историю, прикладывается к древним намоленным иконам, он сразу возвышается духовно. И здесь есть такая возможность, но беда - не все ходят в храмы, не все прикасаются.

- У нас есть вопрос от читателя из деревни Усть-Вага Виноградовского района. Там остался только остов от церкви XVIII века, будут ли ее восстанавливать?

- К сожалению, таких оскверненных полуразрушенных храмов в Архангельской области не один десяток. У Церкви нет средств, для того чтобы их восстановить, но ведь есть люди, которые желают это сделать. Думаю, что те северяне, которые родились в этой деревне, или ее уроженцы, работающие в столичных городах, смогут собраться с силами, привлечь своих друзей и знакомых, неравнодушных к малой родине. Вот тогда и Господь будет помогать, если верующие люди объединятся вокруг возрождения святынь. Примеры таких добрых дел есть в нашей епархии. Изначально сплачивает людей строительство храма, один камень готов привезти, другой - песок или своими руками что-то делает. Так община образуется. И если человек вложил свой камень, он не может быть равнодушным. Через несколько лет облупилась стена, он приходит - батюшка, давай делать. Конечно, храмов мало, хочется, чтобы было больше, а у людей был выбор: кому-то нужно более строгого священника, кому-то - более доброго.

- Такого, чтобы не цыкал на женщину в храме, у которой плачет на руках ребенок...

- Знаете, как я хочу сделать в кафедральном соборе? Вот заходит та же женщина причастить ребеночка, а он описался, начинает кричать на весь храм. Что делать? Здесь должна быть специальная комната, где столы, раковинка с горячей водой, игрушки, проведены колонки, повешена "плазма" - служба транслируется. Она зашла, помыла ребенка, перепеленала, игрушку дала, ждет, пока наступит причастие. У нас ни одного храма такого нет, и я хочу, чтобы это было в соборе. Ведь это - социальный объект! Там будет кабинет православного психолога, место не только молитвы, но и встреч, диалога, например с молодежной аудиторией. Нижний храм - трансформер: сегодня служба, а завтра сделаем здесь выставку великолепную древнерусских икон, живописи.

- У нас были раньше Иоанновские педагогические чтения, нацеленные на духовно-нравственное воспитание молодежи, собираетесь ли Вы их возрождать?

- Конечно, есть желание. Надо заниматься с детьми, да и со взрослыми. Вот есть такая категория - одинокие женщины с детьми. Как им жить? Она будет никакая, и ребенок будет никакой. Как-то зашли в один из сахалинских детских домов и педагог говорит: "Мы же кадры куем для тюрьмы, посмотрите статистику - большинство идут туда". Почему? Да их ведь не любят! А если ребенок без любви вырастает - это машина, у которой нет никакой морали, нравственной ответственности, стержня в жизни. Они как волчата, вырастая, встают в оппозицию к этому миру, потому их пытаются изолировать от него. Надо работать с этими матерями, чтобы они понимали, что ребенок - это клад, его в детдом отдавать нельзя.

Понять пушкинскую Татьяну

- Церковь часто обвиняют, что она в светскую жизнь общества активно вмешивается, что уроки ОПК в школах навязывает...

- Давайте так порассуждаем. Когда человек приезжает на жительство в США, он обязательно должен пройти культурологический предмет - знать историю Америки, будь это китаец, араб, русский. Он пришел на эту землю и должен считаться с теми традициями, которые здесь выращены. Основы православной культуры - такой же культурологический предмет, мы должны знать свою историю, свои традиции, чтобы нация не размылась окончательно. Или возьмем Татарстан, Чечню, Дагестан, там всем школьникам преподают основы Корана, для того чтобы любой из них умел правильно жить в обществе, где большинство мусульман, это нормально. А у нас мощная северная культура, и если ты азербайджанец, татарин, милый, изучи - знай. Чтобы понять, что это за женщина такая, которая могла сказать: "А я другому отдана и буду век ему верна", необходимо изучить нашу православную культуру и понять, что такое любовь. Я иногда дискутирую на эту тему со школьниками, и приходим к таким интересным выводам! Ведь любовь не просто желание с кем-то быть вместе, апостол Павел пишет: любовь долготерпит, милосердует, не завидует, не гордится, не ищет своего...

– Однако молодые сегодня больше знают Бориса Моисеева, чем Пушкина. Пропаганда деструктивного начала - однополой любви, власти денег, культа силы... Может ли Церковь реально повлиять на исправление ситуации?

- Увы, зачастую Церковь - это глас вопиющего в пустыне, начинаешь говорить, на тебя смотрят такими глазами... Но надо уметь разговаривать, как тот же апостол Павел: с язычниками как язычник, с иудеем как иудей, на одном языке - тогда понимают. Помню, мы с отцом Андреем Кураевым пришли на встречу к милиционерам. Ноль реакции, и тут Кураев им говорит: "Вы здоровые молодые мужики, а вот размножаться так и не научились". Сразу оживление. Он продолжает: "Я не о том, что вы подумали, вот скажите, у кого из вас четыре ребенка или больше. Нет таких? Ну вот, значит, вы страну не уважаете, чтобы ее поднять, нам нужно..." И зачитывает... Они включились в диалог, им интересно.

Возродить любовь

- Владыка, Вы часто вспоминаете Сахалин, Курилы, так, может, японцев пожалеть и отдать им острова?

- Это прецедент будет. Медведев ведь предложил не отдать, а пустить пожить, надо ведь помочь соседу, у которого беда. А если начнем отдавать, пойдут претензии, вон Германия хочет забрать Кенигсберг. Японцев очень жалко, у меня там много друзей, они держат удар мужественно, а православные японцы, скажу, - это православный "в квадрате", они многое принимают как данность свыше.

- Это что, по-Вашему, наказание?

- Если что-то делается неправильно, оно начинает рушиться - и в духовном, и экономическом плане. А строили там что-то не так, в угоду рыночной экономике, где три "П" - побольше, подешевле, побыстрее. Заигрываемся, а люди являются заложниками, не везде Бог наказывает. И потом - разрушается тело, а не душа. Человек приходит на эту землю, чтобы достойно пройти свой путь, сколько он в себе дурного аккумулирует, сколько добра, любви, света или зла. Потом эта душа идет к Богу на Страшный суд, вот к чему мы должны готовиться. Об этом задуматься надо.

- Вы известны как борец с сектами, а как с ними бороться?

- Активные харизматические секты - это неопятидесятники, финансируют их США и Корея. Захватывают человеческие души и умы, это пятая колонна, которая должна нас в вами разъединять, разваливать нашу веру, культуру. Все примитивно и здорово - два притопа, три прихлопа, и аллилуйя. Бог уже простил вас, делать ничего не надо. Между прочим, иеговисты в Германии и Франции считаются коммерческой организацией. Они журналы распространяют тиражом не меньше миллиона, выходящие два раза в месяц, - это финансовая пирамида. Но у них очень мощная адвокатура, юристы, силовики. На Сахалине строили себе зал царств, так областная Дума с ними вступила в борьбу и ничего сделать не смогла. Но в Архангельске сект поменьше, чем на Сахалине, надеюсь, справимся.

- Жаль, мы легко на все поддаемся...

- Да, нам привили День святого Валентина, теперь однополые браки прививают, а крайности ювенальной юстиции? Не нравятся условия в семье, и приходят, ребеночка отбирают. Милиционер без разрешения прокуратуры в дом не войдет, а чиновник приходит и забирает ребенка. Необходимо создать опекунский совет, который, наоборот, придет и отберет ребенка у представителей сексуальных меньшинств. Ну нельзя им отдавать детей! Мы должны против этого выступать, отстаивать свою точку зрения.

- Есть ли надежда?

- Объединяться вокруг Православия. Многие люди образуют специальные поселки или объединяются в храмах в общине, создают воскресные школы - там дети совсем другие. Будет больше таких оазисов, духовно-просветительских центров - восстановим стержень жизни, возродим любовь.

Платочки спасли веру

- Очень часто, владыка, в нашей беседе Вы заботливо говорили о женщине, а скоро праздник жен-мироносиц...

- Когда Христос был на кресте, апостолы разбежались, а они были рядом. Жены-мироносицы являются апостолами для апостолов, они пришли и проповедовали о том, что Христос воскрес, Бог им первым явился, они оказались самыми верными, и Господь воздал им. Женщины имеют самое главное - сердце, аккумулятор любви, света и доброты, это мощная энергетическая установка, она более чувствительная, нежная, восприимчивая к духовным вопросам. Именно православная вера поставила знак равенства между мужчиной и женщиной, в семье должно быть все обоюдно.

- Сейчас в основном женщины ходят в храм...

- Да, они - главные прихожане наших храмов, а еще главные помощники священнослужителя на приходе, потому что занятия в воскресных школах, посещение приютов, домов престарелых, другие социальные заботы - это же православие в женском обличии. Не случайно Патриарх Тихон сказал в 20-х годах, что Россию спасут не митры, а платочки. И веру русскую отстояли наши женщины. Мне один человек, приехавший в Лавру, рассказал удивительную историю. В хрущевскую эпоху, в 60-е годы, он был танкистом и ему приказали разрушить, уничтожить танком храм. Подъезжает, а там стоят женщины, увидели танк и вдруг взяли и легли под него. Танкист вышел и матом, что вы, бабье, себе позволяете, у меня приказ, я это мракобесие снесу. Тогда встает женщина и говорит: "А мой сын тоже был танкистом, он погиб, дави меня!" Задело его это, бросил он все, вернулся в часть и отказался "воевать против народа", чуть из партии его не выгнали. Но он стал христианином! В те годы главными миссионерами были наши бабушки, они нам шептали: "Боженька есть, молись", спасли веру. Или такой случай. Воронеж, 1943 год, выгнали немцев, храм, в котором был мыловаренный завод. А рядом жил священник, только что из ссылки. Пришли за ним, он - за узелок, а они ему ключи от храма - чтобы через два дня была служба. За ночь вывезли завод, пришли бабушки и оттерли все стены, принесли иконы, народу на службе было столько, что вокруг храма стояли, а перед войной почти не было никого. А труд рождения и воспитания ребенка? А просто каждодневный труд по хозяйству? Я рад был побывать на экскурсии в музее "Малые Корелы", где осознал всю тяжесть женского труда в северной деревне, что вызывает огромное чувство уважения к нашим женщинам. Этот труд не виден, вот мужик построил дом - его видно, а здесь кормишь, стираешь, ухаживаешь, и все незаметно для глаза. Я всегда рад поздравить, поблагодарить наших прихожанок за их самоотверженный труд.

- Большое спасибо, что Вы пришли к нам, надеемся, эта встреча не последняя!

- Следующая, обещаю, будет в новом соборе.

Ашиток Людмила

Газета «Архангельск» от 28 апреля 2011 года