Архангельская епархия

По благословению митрополита Архангельского и Холмогорского Корнилия

Сословие

Дата публикации:06.09.2011

Отец

Не мною замечено, что из всех сословий, существовавших в России на протяжении веков, только духовенство сумело сохранить себя. Чего это ему стоило – об этом мои заметки.

Сословия определяют традиции, носителями которых являются семьи. Историей одной из них – семьи священников Смирновых – я и ограничусь.

Начинать надо с отца, но о нём, о протоиерее Матфее Александровиче Смирнове, лучше расскажет его второй сын, тоже священник о. Стефан [i]:

«3 сентября 1915 года тихо скончался многолетний старец, заштатный npотоиерей Maтфей Александрович Смирнов на 85 году от рождения. Происходил он из Тверской губернии, был сыном дьякона Троицкого прихода Бежецкого уезда. Образование получил в уездном духовном училище и в Тверской Духовной семинарии, где и кончил курс в 1851 году в числе первых учеников, четвертым. Тогдашняя дореформенная школа много представляла трудно­стей в получении образования. Царствовала полнейшая зубристика, бездушный формализм в воспитании, жестокость и верх всяких педагогических воздействий - ежедневная екзекуция розгами для изгнания в юношах лености и «непобедимой злобы». Воспитанники жили на квартирах и полу­чали свое содержание с дому натурой, - мукой, крупой, маслом, картофелем, тем же рассчитывались и за квартиры. Классные комнаты не отапливались совсем, и печей в них не было. Ученики согревались естественным своим теплом, поддерживая его физическими движениями и умственной энергией, развиваемой усиленной «долбяжкой». Покой­ный о. протоиерей между своими товарищами в школе выде­лялся тихим и скромным нравом, за что и прозван ими в насмешку «Матроной». Обладая прекрасною памятью и примерным старанием, он постоянно преодолевал все «сциллы и харидбы» суровой школы и шел беспрепятственно дальше и дальше, благополучно прошел училище и семинарию, ни разу не подвергался «cечению розгами». А что это было не очень легко, можно видеть из одного случая в школьной жизни, о котором нередко потом вспоминал покойный. Раз, будучи «авдитором» одного ученика он, соблазнившись подачкой в виде сладкого пирожка, поставил ему в «нотах» хорошо, хоть дело у того было неважно. На беду, спросили его ученика с хорошей отметкой и, когда обнаружилась лицеприятие авдитора, послышался грозный окрик наставника: «Смирнова к розгам». Испугался юный авдитор, схватился руками за парту, страх придал ему двойные силы, пальцы как бы впились в дерево и, сколько ни ста­рались и не бились экзекуторы, оторвать его от парты не могли. «Бросьте его», - послышался голос педагога, вероятно, удовлетворенного видом страдающей жертвы и невыразимым ужасом, отобразившемся на лице и на всей фигуре его.

Светлым воспоминанием из школьной жизни в рассказах покойного остались изредка разрешаемые начальством весенние развлечения, называвшиеся «рекреациями». В известный день, солнечный и теплый, дети отправлялись из душных и неприветливых классов за город для игр и развлечений. Отправлялись с ними и все наставники. И там, на лоне природы среди полей и лугов, сбрасывалась вся тяжелая атмосфера суровой школы, педагоги оставляли всё величие и суровость обращения, делались обыкновенными смертными и вместе с детьми играли, развились, бегали взапуски, катались на лодках по реке и в изобилии угощали их орехами, сластями и булками. А то, собравшись в группы, составляли хоры, дети пели на этот случай особо составлен­ные вирши и детские песни, а молодые голоса звенели и воздухе радостно и счастливо вместе с ликующей природой, как трель жаворонка, как звон колокольчиков. Дети забывали тогда всю тяготу школьной жизни, мирились и про­щали всем свои обиды и невольно улетали мыслью к родным полям и лугам и к дорогим лицам. Весь день был тогда для них как праздник Божий, светлый и радостный, и уже поздним вечером, покойные и радостные, они возвра­щались на ночлег, чтобы бодро и твердо идти вперед по школьному, тогда в высшей степени тернистому, пути. По­койный часто и с особенным удовольствием вспоминал эти рекреации.

В духовной семинарии были также некоторые особенности в обучении и воспитании. К примеру, публичные экзамены. По окончании обычных годичных экза­менов оставлялись лучшие ученики для публичных экзаменов. Они должны были выказать весь блеск семинарского образования не только перед своими педагогами, но и перед всей избранной интеллигенцией губернского города. Съезжались почетные духовные лица во главе с Епископом, начальники светские и военные, помещики и дамы. Класс украшался по этому случаю цветами и зеленью. Нередко покойный о. Maтфей бывал на них как один из лучших учеников и всегда с блеском отличался на них.

Но один раз, кажется, уже при переходе к Богословию (предпоследний год обучения – Н.С.), покойный не дождался публичных экзаменов и уехал с братом домой. Последний и был виновником такого самовольного поступка его. Брат уговорил уехать скорее домой, так как ждать ему с лошадью в городе очень трудно и расходно. Покойный согласился, надеясь, что его не спросят. Но его спросили.

Ректором семинарии был тогда архимандрит Г-рий, человек строгий и взыскательный. Для внушения воспитанникам покорности и смирения он часто грозно возглашал: «дух гогдый – (вместо гордый) – непокогный, – сокгушу», - и сокрушал немилосердно. Когда узнал ректор о самовольном отъезде покойного, сильно разгневался и хотел исключить. И исключил бы, если бы добрые люди не наставили его (провинившегося – Н.С.) на все выпады гнева и раздражения отвечать с поклоном: «виноваты, Ваше Высокопреподобие, простите». И благодаря этому остался в семинарии, но все-таки был наказан за самовольство низведением из I разряда во II-й.

По окончании семинарского образования покойный, хотя и желал поступить священником, но не мог получить места. Нужно было выжидать долгое время свободных священнических мест или получить при­ход со «взятием» невесты, причем это «взятие» обставля­лось иногда с весьма тяжелыми обстоятельствами для вступающих на приход. В силу этих обстоятельств покойный около 5 лет прожил в разных положениях, то жил у брата, диакона, на своей родине, помогал ему в хозяйстве, то служил в Тверской консистории, получая плату с переписанного листа, то, наконец, был домашним учителем у разных помещиков.

Так шло время, а священства - главная цель покойного - все еще не удавалось получить. Но вот становится известным о приглашении кандидатов на священнические места в Архангельскую епархию. Покойный решился ехать и в 1857 г. был рукоположен Епископом Антонием во священника Нёнокского прихода Архангельского уезда. В следующем году, по прошению, был переведён Преосвященным Александром 1-м в Быстрокурский приход Холмогорского уезда, где и служил до выхода своего за штат, до 25 июля 1902 г. Всего, таким образом, состоял на службе священником 45 лет и 13 лет за штатом, а в сане священства 58 лет».

Перед рукоположением о. Матфей, естественно, женился, и через два года матушка Анна Павловна родила ему первенца - Феодора. Через два года родился Стефан, чьи заметки об отце мы цитируем. Ещё через три года родился Константин – единственный из пяти братьев Смирновых, который не стал принимать сан и всю жизнь проработал преподавателем духовных училищ. В 1869 году родился Михаил, а в 1870 году - Николай. Однако вернёмся к заметкам о. Стефана:

«За усердное служение церкви Божьей (отец) был удостоен различных наград от начальства. Последнюю награду, сан протоиерея, получил 28 июля 1902 г., но из-за ослабления органа слуха должен был выйти за штат.

В обращении с прихожанами о. Матфей отличался великими смирением и отеческою ласковостью и наставительностью. Учение прихожан вере христианской и закону Божию не ограничивалось у него стенами храма, а износилось в дома и семейства, там велось непринужденно и просто. Будучи от природы кротким и застенчивым, он, когда выпивал «красовулю» (рюмку красного вина – Н.С.) у своих духовных детей на праздниках или семейных торжествах, совершенно освобождался от стеснения и делался оживлённым и интересным. Речь его тогда лилась неудержимо и отличалась особенною теплотою и сердечностью. Целые главы Евангелия, в особенности из нагорной беседы Господней, лились из его уст в назидание и душевную пользу слушателей.

Припоминается из моего раннего детства один случай. Раз я был взять на праздник в деревню Нальестров. Уже вечерело, дело служебное было исполнено. Сидит о. Матфей, еще тогда молодой, в доме одного крестьянина, уже старца Сте­фана. Кругом сидят и стоят родственники его. До моего слуха доносится рассказ о троих отроках, брошенных в «разженную семь раз пещь» нечестивым царем за твердость веры их, и как Ангел Господень сошел к ним и превратил горящий пламень в росу. Слушает внимательно семья Степана, и сам он, склонив голову, трепетно внимает словам своего пастыря и легче делается на его сердце и заго­рается в нем луч чистой и живой веры и упования на милость Божью. Теперь уже давно нет тех лиц, нет и той деревни, а в воспоминании моем живо и ясно предста­вляется эта картина, и приятной грустью веет от неё. Прихожане были всегда внимательны и почтительны к о. Матфею, любили его как доброго своего духовного отца и пастыря. Они называли его иногда попросту - «папа».

Приход, бывший с начала служения о. Матфея с немалым числом раскольников, к концу его служения был уже весь православным. Кроме пастырского своего служения, покойный о. Матфей был учителем в церковной школе по всем предметам с 1861 г. по 1873 г. и законоучителем в церковно-приходской школе с 1892 г.

Последние дни своей жизни о. Матфей проживал в доме сына своего - священника Нижне-Койдокурского прихода».

Старший сын

Сейчас, наверное, самое время объясниться с читателем по поводу некоторых пристрастиях повествователя.

Хорошо понимаю, что бесконечное цитирование и сноски сушат стиль, но весь опыт Солженицына не свидетельствует ли, что художественность сейчас должна уступать документальности, что должно пройти какое-то время, пока не появится художник, который, усвоив духовный опыт последних времён и художественные уроки Булгакова, Пастернака, Платонова, достойно сможет повествовать от первого лица и говорить нечто отличное от суеты сует. Я же не хочу казаться умнее, чем есть.

Меня больше беспокоит другая особенность моей работы: не покажется ли читателю, что я очарован своими героями и эпохой, в которой они жили? Героями я точно очарован, иначе не писал бы о них, но эпохой? Было всё хорошо-хорошо, потом стало всё плохо-плохо? Лучше я процитирую человека, чей авторитет защитит меня от любых подобных вопросов, отца Павла Флоренского:

«…была такая ужасная полоса русской ис­тории, и сколько душ искалечено ею, сколько чистых сердец сделалось несчастными и бес­приютными!» [ii]. Отец Павел говорит о рубеже XIX и XX веков.

После стольких «экивоков» можно продолжать повествование о Смирновых. О старшем сыне - отце Фёдоре.

Не получилось у Матвея Александровича выучить первенца своего в семинарии до выпуска. В 1880 году в духовное училище поступил его пятый сын Николай. И хотя все ребята учились хорошо, все числились на «полупансионе», то есть платить за их обучение надо было половину стоимости, но за пятерых! Для семьи это оказалось слишком много. Тогда и было решено, что Фёдор после пятого класса уйдёт из семинарии.

Слава Богу, начальство вошло в положение Смирновых, и 27 ноября 1883 года недоучившийся семинарист был-таки рукоположен во священники и определён на вторую вакансию в Койнасский приход.

Койнас – это село в верховьях Мезени, в теперешнем Лешуконском районе, где и сейчас шутят, что районный коэффициент платят «за дикость». Село древнее, первое упоминание о нём - 1554 г. [iii] В молодости я неплохо знал эти места, поскольку от Вожгоры до Мезени пешком прошел.

- Ну, сынку, показывай, чему тебя научили в этой бурсе! – и сынку начал показывать. На следующий год он открыл церковно-приходскую школу и стал преподавать в ней и закон Божий и все остальные школьные предметы, пока не приехала выпускница епархиального женского училища девица Елизавета Новикова. В школе было 25 мальчиков и 10 девочек. В то время о. Фёдор начал пробовать писать. Вдова старого койнасского священника Евдокия Калинникова передала ему записки мужа. Отец Фёдор их обработал, и в таком виде рукопись долежала до конца века и послужила основой для написания истории Койнасского прихода, вошедшей в «Описание приходов и церквей Архангельской епархии» [iv]:

«Время образования Койнаского прихода нужно относить по крайней мере к половине XVI века, как это видно из хранившегося антиминса, освященного Новгородским apxиепископом Пименом для вновь устроенной в 1858 году церкви в честь Николая Чудотворца. Храм этот к половине XIX столетия, просуществовав двести лет, обратился бы в развалины, если бы бывший приходской священник Евграф Калинников не приложил своих сил к поддержанию этой древней святыни: с 1851 по 1860 г. под храм и колокольню подведены были новые фундаменты, устро­ена была новая тесовая крыша в два ряда, новые шатры и главы, снаружи стены здания были обшиты тесом и окрашены. Благодаря таким исправлениям храм этот существует до настоящего времени, несмотря на свою редкую древность».

Дальше идёт перечисление всех священников, служивших в приходе, но мне хочется отметить фамильную черту Смирновых – не выпячивать себя: о своей службе в приходе - ни слова.

Через год отца Фёдора переводят из Койнаса в Ущелье. Это двести вёрст вниз по Мезени, но в определённом смысле – повышение.

«Ущельский приход[v], расположенный по обеим сторонам реки Мезени, состоит из 4-х деревень, из коих одна, Ущельская с населением из 15-ти домов, в которой находится и приходская церковь, стоит на левом возвышенном берегу реки Мезени, а остальные – на правом её берегу. Деревни расположены от приходских церквей в расстоянии 3,4 и 17-ти верст, из них одна ближайшая – вниз по течению реки Мезени, а другие две – вверх по той же реке. Сообщению с означенными 3-мя деревнями весной и в осеннее время много препятствует река Мезень.

Приход отстоит от губернского города Архангельска в 400-х верстах, от уездного города Мезени в 130-и верстах, от соседних приходов – Устьважского – вверх по течению рек Мезени и Важки в 7-ми верстах, и Нисогорского вниз по течению реки Мезени в 10-ти верстах. Ущельский приход образован в 1837 году. Между прочим, в образовании прихода деятельное участие принимал бывший в то время мезенский уездный исправник Философ Петрович Попов, который пожертвовал от своих средств немало разных утварных и ризничных вещей.

Причт был перемещён из соседнего Устьважского прихода, тогда двухклирного, в составе священника, дьячка и пономаря, а для составления самого прихода были перечислены три деревни из того же прихода Устьважского: Березницкая, Смолянецкая и Пылемская. Таким образом, с находящейся при церкви деревней Ущельской и составился приход.

Раньше же, до 1764 года, на месте селения Ущельская существовала пустынь. Основателем её и главным строителем, как видно из грамоты, хранящейся в Московском архиве министерства юстиции за № 4/7119 – 1615 год, и других церковных документов, был «черный священник Иов». Из той же грамоты, а так же из рукописного Сказания о житии и чудесах Преподобного Иова, известно следующее: «Преподобный Иов по происхождению был великороссиянин, из пределов Великого Новгорода, по фамилии Мазовский, сын некого Патрикия, стриженник Соловецкой обители. Прожив в Соловецком монастыре около семи лет, в 1614 году по неизвестной причине он оставил Соловецкую обитель и, ведомый Промыслом Божиим, пришёл в Мезенский край, к тому месту, где в Мезень впадают реки Ёжуга и Вашка. Жившие вблизи крестьяне Устьважской волости «призвали тогда Иова на пустое место, Ущелье», чтобы здесь «по милости Божией устроить общий монастырь», так как людям тяжело было жить без святой обители, а «другого на Мезени монастыря нет». Место для монастыря было очень удобное, и преподобный Иов стал усердно обустраивать обитель. Сначала он построил часовню во имя Рождества Христова, а затем вскоре вместо её и церковь в честь Рождества Иисуса Христа.

Постепенно около него собиралась братия, для последней были устроены кельи. Для большего материального обеспечения своей новоустроенной обители Преподобный Иов обращался с «челобитной» к царю Михаилу Фёдоровичу. В означенной челобитной он между прочим просил: «то пустое место Ущелье, от Устьежеги (устья Ёжуги) реки горную землю, да вверх по Мезени до Ужорской виски и Ужорскую виску для рыбной ловли, да черного лесу по две версты в гору, и два островка присадные на Мезени для рыбныя же ловли на Мезени против Ущелья – на оброк дати (за 5 алтын – ежегодно) К Рождеству Христову для монастырского строения» (от 14 августа 1615 г. №4/7119).

Просьба Преподобного была уважена. Таким образом, под руководством Преподобного Иова устроилась Ущельская пустынь, в которой и пребывал он, подвизаясь в постах, молитвах и необходимых трудах.

В 1628 году Преподобный Иов скончался от руки убийц-разбойников в бытность братии на сенокосной летней работе. (На Мезени сенокосы расположены, как правило, по берегам боковых рек и речек с удалением до пятидесяти вёрст – Н.С.) Когда Иов находился один в обители, на него напали «злые разбойники» в надежде получить монастырские сокровища. Но не получив ничего, в бешеной злобе бросились на Преподобного Иова, мучили его огнём, влачили связанного по земле и, вконец измучив, отсекли страдальцу голову и ушли. Возвратившаяся братия с плачем и горем похоронила останки мученика по северную сторону созданного им храма.

Через несколько лет после мученической кончины Преподобного Иова, но не позже 1664 года, выстроенный им храм сгорел. В 1664 году на новом месте, в 29-ти саженях к юго-востоку старанием братии была построена новая деревянная церковь во имя Рождества Христова, а в 8-й день октября того же года эта церковь была освящена с благословения Питирима, митрополита Сарского и Подольского. Сведения об этом событии значатся на иконостасе церкви. На месте же сгоревшей церкви, вблизи которой был захоронен Преподобный Иова, стали проявляться чудеса от его мощей. С течением времени над его могилой была устроена часовня во имя Преподобного Иова и в ней икона Преподобного.

О внутреннем устройстве Ущельской пустыни за время с 1628 года до её упразднения в 1764 году сведений имеется немного. Впрочем, из ведомостей, которые были представляемы в коллегию экономии, можно приблизительно судить, что Ущельская пустынь вообще не была видным монастырём. В ней был один иеромонах, девять служителей и двадцать девять разночинцев. Пашенной земли – восемнадцать четвертей, сена – тысяча пятьсот копен, мельница и незначительные постройки. Дохода получалось в год 33 рубля 34 копейки, хлеба – 95 четвертей.

Из разных грамот и купчих имеющихся в Московском архиве министерства юстиции «…» известны иеромонахи пустыни: Арсений (1637-1641 г.), Исаакий (1659-1665 г.), Игнатий (1670 г.), Леонид (1675 г.), Петр (1684 г.) Исаия (1692г.). После упразднения пустыни церкви её были приписаны к Устьважскому приходу, остальные постройки от запустения сгнили, земля частично поступила в пользование крестьян, частично передана служителям пустыни на оброк с отписанием их в податное сословие.

О дальнейшей судьбе пустыни известно следующие. В 1794 году на месте обветшавшей часовни во имя Преподобного Иова по благословению Вениамина, епископа Архангельского и Холмогорского, была построена церковь во имя святого Многострадального Иова. Согласно свидетельству церковных документов, главное участие в её строительстве принимал бывший в то время мезенским исправником Сергей Казаков, как средствами, так и распоряжением и руководством. А старожилы в приходе рассказывали, что Сергей Казаков получал средства на строительство от неизвестной благотворительницы, жившей в одной из средних губерний России.

С этих пор в Ущелье стало две церкви. Первая из них, во имя Рождества Христова, построенная ещё в 1664 году, хоть и была поправляема в 1820 году, но в последнее время стала ветшать и по разрешению начальства была разобрана и употреблена на церковные дрова. Вместо её была построена на счёт прихожан и посторонних благотворителей новая деревянная церковь в честь Рождества Христова, уже 3-я со времени основания Ущельской пустыни (Отец Фёдор не упоминает, но руководил строительством уже он сам [vi]- Н.С.).

Иконостас для новой церкви был изготовлен иконостасным мастером Д. Тереньевым в г. Архангельске, и 8 июня 1887 года церковь была освящена по распоряжению начальства благочинным священником И. Карасовым с местным и тремя окрестными священниками. Здесь уместно упомянуть, что в строительстве особо помогли: священник г. Москвы С. Попов (100 рублей), супруга доктора медицины А. Стеллинг (до 100 рублей), мезенский купец Николай Ружников (100 рублей), протоиерей И.Сергеев-Кронштадтский (500 рублей).

В1888 году было начато и капитальное исправление церкви во имя св. Многострадального Иова. Оно велось благодаря помощи генеральской вдовы Анны Быковой, пожертвовавшей приходу 700 рублей. Внутри церкви сейчас обустроена гробница Преподобного Иова. Гробница дубовая, богато украшенная, пожертвована московской гражданкой Анной Семёновной Четвериковой. В 1893 году вокруг церквей на счёт прихода в память о чудесном событии 17 октября 1888 года (имеется в виду спасение царской семьи – Н.С.) обустроена приличная ограда».

Трудно сказать, какое из этих пожертвований было спонтанным, а какое организовано настоятелем, но это не важно. Важно, что, прочитав историю Ущельской пустыни, вы общались не со мной, но с отцом Фёдором. Он собрал её, эту историю, тратя на сидение в архивах, московских, архангельских, свои отпуска. Восстановил храмы, наладил жизнь прихода - словом, сделал всё, чтобы Ущельская пустынь в начале XX века с приездом м. Магдалины (П.Вяткиной) возродилась, но уже как женский монастырь.

Естественно, прихожане, соседи-священники, епархиальное начальство не могли не видеть ревность батюшки. В феврале 1889-го года его избирают благочинным 2-го Мезенского благочиния, и на этой должности он пробудет до 1902 года, т.е. более двенадцати лет. За такой стаж, по правилам того времени, полагалось награждение орденом св. Анны 3-й степени. В память царствования Александра III отца Фёдора награждают серебряной медалью. Были и награды церковные: набедренник, скуфья, камилавка – весь стандартный набор состоявшегося священника.

Особенно удачным был для отца Фёдора 1895 год. Тогда большую поездку по приходам на Мезени и Печёре предпринял Владыка Никандр. Выехали из Пинеги 5 февраля [vii] при сравнительно небольшом морозе – минус 30 градусов, Мезень же встречала серьёзно: мороз усилился до 47 градусов.

Отец Фёдор, как благочинный, и мезенский урядник Виталий Ильич Легатов, сын известного архангельского священника протоиерея Ильи Легатова, дожидались Владыку в Большой Нисогоре, где кончается первая (стовёрстная) тайбола, и сопровождали его до Койнаса. Мороз заставлял гнать лошадей, тем не менее, народ встречал Владыку (и провожал) за несколько вёрст до деревни.

После Койнаса начиналась вторая (250 км) тайбола, где от Усть-Сулы на Мезени до Усть-Цыльмы на Печёре ни одной деревни, только избушки кушников, которые чаще всего и топились по-чёрному.

На обратном пути Владыка уже не торопился и в Ущелье ночевал. Отслужили панихиду о преподобном Иове. Вероятно, тогда отец Фёдор и вручил Владыке свою рукопись об истории пустыни. Такой вывод напрашивается, поскольку хранится она в фонде архангельского архиерея [viii].

Вечером Владыка Никандр проверил (ревизировал) всё делопроизводство 2-го мезенского благочиния и остался доволен его ведением, а утром, перед отъездом, благословил создание ещё одной церковно-приходской школы – в часовне деревни Березник [ix].

Но сколько не выпрашивай себе работы, семья всё равно своё востребует. К концу века, к своему сорокалетию, у отца Фёдора уже семеро детей. Старшей, Екатерине, 16 лет. Хочешь - не хочешь, а думать об их будущем надо. Сыновей надо учить, сын попа и сам должен стать батюшкой. Хотя за двадцать лет отец Фёдор полюбил Мезень и жителей деревень по берегам её, необыкновенно музыкальных и бесхитростных, но забота о будущем своих детей заставила его написать прошение о переводе его в приход поближе к Архангельску.

В марте 1902-го года епархия удовлетворила его просьбу: освободилось священническое место в Вознесенском приходе Архангельского уезда, и первым пароходом вся большая семья Смирновых: матушка Любовь Фёдоровна, шесть сыновей и четыре дочери – отправилась в Архангельск.

31 марта 1902 года отец Фёдор в последний раз совершил богослужение в Христорождественской церкви. В знак любви, уважения и благодарности за все труды и заботы его по благоустройству прихода прихожане поднесли ему серебро-позлащённую икону Божьей Матери. В ответной речи отец Фёдор говорил [x]:

«Я прослужил у вас 17 лет лучшей поры своей жизни. Покоряясь велению архипастыря, я должен идти на другое место, неблизкое отсюда и для меня неизвестное. Не знаю, что ожидает меня на новом месте служения моего, но знаю и помню слова Господа: «се Аз с вами есмь до скончании века во все дни». Господь всегда и везде: чего же мне опасаться и скорбеть? Помню и другое слово Господа: «и влас главы вашей не погибнет без воли Отца Моего, Иже на небесе».

Ещё через год в заметке «Воспоминания сельского иерея» отец Фёдор выскажется более откровенно [xi]:

«Более 18-ти лет Бог судил мне послужить в Мезенcком уезде в звании сельского иерея. Воспоминаниями о жителях этого удалённого и необычного края я нахожу не лишним поделиться с читателями епархиальных ведомостей.

Хорошо вспоминается мне мезенский народ, и долго не забыть его за его простоту и доверчивость, за его сердечно-уважительное отношение к своему духовенству. Пастырские поучения и назидания там выслушиваются с должным усердием и вниманием. Храмы Божии посещаются прихожанами исправно во все праздники, особенно в зимнее время. При посещении священниками домов прихожан со святым крестом и разными требами со стороны паствы встречается всегдашняя готовность и сердечное желание принять священника и выразить ему полное внимание и почтение. Случаев отказа принять причт при хождении со крестом в тот или другой дом в большинстве приходов не бывает. При встречах со священником прихожанин не позволяет ceбе пер­выми подать руку, но с должным почтением, поздоровавшись, испрашивает благословения. Христианский долг исповеди и святого Причастия исполняется постоянно.

Существенная отличительная черта в характере мезенского народа - это чисто русское хлебосольство и гостеприимство. Принимать и угощать гостей мезенцы любят так, что запасы продовольствия в дорогу здесь не требуются. У кого бы ни остановился проезжий, если это только не последний бедняк и нищий, сейчас же предлагается гостю чай и сытный стол, а если путник с лошадью, то той дается достаточный корм, и все это безмездно (бесплатно – Н.С.), с сердечным радушием. Взять плату за угощение считается здесь делом греховным.

Особенно любят мезенцы дни Святой Пасхи. Праздник этот и вообще вся пасхальная седмица почитается здесь, как и следует, более всех христианских праздников. Большинство населения посещает в эти дни церковные богослужения. Первые четыре-пять дней пасхальной недели посвящаются исключительно крестохождениям. Священник, в сопровождении прочих членов причта, ежедневно ходит по домам прихода со святым крестом и тремя-четырьмя иконами из местной часовни или цер­кви. В иных приходах носят только запре­стольные кресты и икону Божьей Матери. Евангелие несёт особое лицо. Священник ходит, облачившись в епитрахиль и ризу.

Крестохождения совершаются в каждый день, начиная с первого дня Пасхи, пока не будет обойдён весь приход. Остановки случаются, но только для того, чтобы хоть немного отдохнули трудящиеся.

Крестному пасхальному ходу сопутствуют хождения по улицам деревни местных жителей, одетых в лучшие одежды. На улице и в домах замечается в это время особенная чистота и порядок; во многих домах передние углы завешивают­ся картинами религиозного содержания, особенно из последних дней земной жизни Спасителя и Воскресенья Его, которые в обычное время сохраняются скрытыми в ящиках и шкафах до другого праздника Пасхи. Надо заметить, что никаких увеселений, ни гуляний молодежи, ни пьянства, – ничего подобного не водится, и вообще вся светлая седмица, в большинстве приходов, проводится в трезвости и духовной чисто праздничной радости.

Весной до окончания полевых работ повсеместно по Мезенскому уезду совершаются молебствия, или так называемые «кануны». Они справляются издавна и по большей части приурочены к определённым числам мая или июня, времени окончания весенних работ. Крестный ход обходит кругом всю деревню, все пожни и нивы, причем во время шествия поются догматики.

Вообще, необходимо сказать о населении Мезенского уезда, что за ним примечается особенное усердие в служении молебнов по тем или другим случаям личной, семейной и общественной жизни. Чаще других обращаются с молениями к Божьей Матери, Николаю Чудотворцу и особенно к преподобному Иову Ущельскому, местночтимому святому, мощи которого лежат в Ущельском приходе. Жизнь, подвиги и страдальческая кончина преподобного Иова обстоятельно описаны в печатном издании 1900 года, составленном архимандритом Никодимом. Ныне на месте подвижнических трудов и мученической кончины преподобного Иова находятся две приходские церкви, дома причта Ущельского прихода, женской общины и школа.

Женская община помещаются в довольно просторном доме. Она имеет необходимые службы по хозяйству, достаточно скота и до 40 десятин земли. Дело по управлению общиною поручено епархиальным начальством монахине Магдалине, человеку характера живого и энергичного, и потому мо­жно надеяться, что, если Господу будет угодно, исполнится давнее желание мезенцев и на месте подвигов преподобного Иова устроится святая обитель, - и дай-то Бог!»

Вознесение встретило отца Фёдора равнодушно. Этого и следовало ожидать: в пригородных приходах люди привыкли к частой смене священников. Перевели его на место второго священника - молодого ещё иерея Аркадия Преображенского, которого из-за «пристрастия к вину и упущения по службе» [xii] перевели пономарём в Уйму. Но это другая история.

Настоятелем в Вознесенской церкви служил в то время Георгий Васильевич Легатов, священник опытный и властный. Через два года его возведут в сан протоиерея, а на покой он уйдёт через десять лет. Отец Фёдор ещё продолжал сотрудничать с редакцией «Архангельских епархиальных ведомостей», но в его заметках пропал кураж. Чувствуется, что рост и взросление детей ему важнее собственного бытия. Да и то сказать: через три года после переезда старший сын Пётр окончит духовное училище, поступит в семинарию, чтобы в 1910 году самому стать священником [xiii]. Следом за ним сан принимает Арсений. Через год - Василий [xiv]. Да и мне пора обратить ваше внимание на младших Смирновых.

(Окончание следует)

Н.В.Суханов

На фото: о.Стефан Смирнов и матушка Ольга



[i]Св. Стефан Смирнов. //Протоиерей Матфей Александрович Смирнов (Некролог)// АЕВ. 1916 г. № 19. Стр. 409-414. Печатается в сокращении. Текст приведён в соответствие нормам современного русского языка.

[ii] О.Павел Флоренский. Детям моим. Воспоминания прошлых дней. - Москва. 2004. Стр. 6.

[iii] П. Пахов, Н. Галёв. Очерки истории Лешуконского района. Лешуконское.1995.

[iv] Описание приходов и церквей Архангельской епархии. Архангельск. 1901.

[v] Печатается по рукописи «Ущельский приходъ Мезенского уезда» Ф.М.Смирнова. ГААО. Ф. 29. Оп. 36. Д. 198. Лл 1-5. Сохранена, по возможности, орфография подлинника. Этой работой пользовались все, кто писал позднее об Ущелье, вплоть до архимандрита Никодима (Кононова).

[vi] АЕВ. 1886 г. № 5. Стр. 29-30.

[vii] АЕВ. 1895 г. № 5. Стр. 132-133.

[viii] ГААО. Ф. 29. Оп. 36. Д. 198. Лл 1-5.

[ix] Там же.

[x] АЕВ. 1902 г. № 10. Стр. 314-317.

[xi] АЕВ. 1903 г. № 15. Стр. 519-526.

[xii] ГААО. Ф 29. Оп. 32. № 188. Л. 3 об.

[xiii] ГААО. Ф 29. Оп. 32. № 266. Л. 1об.

[xiv] ГААО. Ф.29. Оп. 32. № 261. Л. 1 об.

Возврат к списку




Публикации

Митрополит Корнилий: Собор станет духовным центром Архангельска
25 Авг 2023

Митрополит Корнилий: Собор станет духовным центром Архангельска


Интервью Митрополита Архангельского и Холмогорского Корнилия

Церковь и университет: сотрудничество на пользу молодым
17 Авг 2023

Церковь и университет: сотрудничество на пользу молодым


Молодой человек, осваивающий религиоведческую специальность, прошел в Архангельской епархии преддипломную практику. Он занимается переводами текстов христианской тематики.
С «Вестником Архангельской митрополии» Иван поделился соображениями по поводу своей деятельности и рассказал читателям о взглядах на духовную жизнь.

Протоиерей Евгений Соколов: Выпускной — не повод для пьянки
16 Июн 2023

Протоиерей Евгений Соколов: Выпускной — не повод для пьянки


Двадцатые числа июня превращаются в малый апокалипсис, полагает священник.

Пусть тяжелые новости не угнетают
3 Мар 2023

Пусть тяжелые новости не угнетают


О празднике Торжества Православия рассказывает глава миссионерского отдела Архангельской епархии протоиерей Евгений Соколов.