Архангельская епархия

Созданную год назад, в декабре 2011-го, Нарьян-Марскую и Мезенскую епархию называют еще Арктической – почти вся ее территория находится за Северным полярным кругом. На вопросы сайта «Православие. ру» отвечает правящий архиерей самой северной епархии России епископ Иаков (Тисленко).

***

Беседа с владыкой началась позже назначенного им времени на час с солидным довеском. Договорились встретиться сразу после вечерней службы в Богоявленском кафедральном соборе Нарьян-Мара – столицы Ненецкого автономного округа. Однако едва епископ вышел из собора и под колокольный звон спустился с высокой паперти, его окружили прихожане, которым двух с половиной часов совместной молитвы оказалось недостаточно. Общение с паствой продолжилось на свежем воздухе, при –15. В этот раз ритуал, ставший уже обязательным, затянулся на полчаса. Хорошо хоть погода наладилась, а несколько дней назад мороз был под 30, да с ветерком. Затем, буквально на ходу, архиерей отдавал самые срочные распоряжения: утром ему предстояло лететь в Петербург на международный Арктический форум, а епархиальные дела ждать не будут. Потом, уже в домовом храме при воскресной школе, он исповедовал двух женщин. Когда наконец я включил диктофон, стрелки на часах приближались к девяти…

– Извините за задержку, исповеди не предполагались, – предвосхитил вопрос владыка.

– И часто вам приходится принимать исповеди?

– Да приходится. Как правило, в сложных случаях. В основном, конечно, этот труд берут на себя священники. Однако когда испытывают затруднения, обращаются ко мне за помощью. И это естественно. Мои сослужители, клирики Богоявленского храма, в Церковь пришли по искреннему движению сердца, но не имеют пока того богатого священнического опыта, который нарабатывается годами. Нарьянмарские батюшки даже семинарию еще не закончили, учатся заочно.

– Но по чину ли епископу исповедовать?

– Епископу по чину все, что делается во исполнение заветов Божиих. Своим ученикам-апостолам Христос заповедовал идти по всему миру благовествовать Евангелие, проповедовать и крестить. А крестить «для прощения грехов», как пишут евангелисты Матфей и Марк, и значит – исповедовать, наставлять в вере, помогать человеку не совершить недолжные поступки, умириться в собственной душе, не обидеть ближних.

– Владыка, недавно вы вернулись из Москвы, где встречались с патриархом Кириллом. Не сподвигли Святейшего побывать в ваших северных палестинах?

– У патриарха очень много дел, загружен он чрезвычайно. В круг интересов Святейшего входит и Русская Арктика, которой долгое время государство не уделяло должного внимания. А ведь наша страна владеет самыми большими по территории приполярными районами Земли с их неосвоенными богатствами. Это не только крупнейшие месторождения нефти и газа. Но и транспортные коммуникации, которые благодаря ледокольному флоту могут использоваться круглогодично. И возможности разнообразных научных исследований. И запасы чистейшей воды в ледниках арктических островов. Дел в Заполярье – непочатый край, проблем – соответственно. Люди здесь живут и работают в очень непростых условиях. Тем больше они нуждаются в слове Божием, духовном окормлении.

Патриарх высказал желание посетить самые дальние и сложные участки нашей епархии – Новую Землю и Землю Франца-Иосифа, где в августе я освятил во имя Николая Чудотворца самый северный храм в православном мире. Однако называть сроки, когда это может произойти, думаю, все-таки преждевременно. Надо еще заслужить своими трудами право стать сомолитвенниками Святейшего. Планы по развитию церковной жизни в нашей епархии большие. Но я предпочитаю говорить не о том, что может быть, а о том, что уже сделано. Как рассуждал в своих письмах Николай Гоголь, мечты – очень опасная вещь. Они уводят от реальности, от действительности. Надежда и мечта – абсолютно разные понятия. Мечта – это призрак, нечто сродное с самообманом. А вот надежда – совсем другое.

– Понятно, о том, чтобы Патриарх Московский и всея Руси побывал в Нарьян-Марской и Мезенской епархии, вы не мечтаете. Но хотя бы надеетесь, что когда-нибудь это все же случится?

– Безусловно. И, даст Бог, это будет раньше, чем мы можем предположить. Наш Богоявленский собор – единственный православный храм в городе. Он срублен из сибирского кедра по канонам деревянного северного зодчества. Просто красавец! Однако не очень просторный. Вот соберемся наконец построить новый кафедральный собор, которого Нарьян-Мар достоин и который соответствовал бы его статусу нефтяной столицы российской Арктики, тогда и можно будет просить Святейшего прилететь, чтобы заложить в основание будущего храма первый камень. Будет на то Господня воля, и дальше на север отправится…

– Создание в стране новых епархий патриарх назвал массовыми инвестициями Церкви в русскую провинцию. Без сомнения приняли предложение возглавить самую северную из них и надолго, может – навсегда, перебраться в Заполярье с не самым хорошим для здоровья климатом? До того ведь ваше служение проходило в стенах Троице-Сергиевой лавры, а миссионерские экспедиции в Антарктиду, на Сахалин и Курилы, по Северному морскому пути, в которых вы участвовали, не были столь уж продолжительными.

– Мы часто говорим о каких-то человеческих планах, обстоятельствах земного бытия. Они – существенны. Иногда – очень важны. Но на самом деле не определяющие. По очень простой причине. На все воля Божия. И если ты отказываешься от воли Божией, на что тогда вообще способен? Для чего решил связать свою жизнь с Церковью, где не работают, а служат? Слова «работа» и «служение» имеют различную смысловую нагрузку. Служение – это когда отдаешь себя делу без остатка, им наполнена вся твоя жизнь. Именно потому так – служат – говорят еще об офицерах и о врачах. Если твое служение приносит настоящую пользу, ты ощущаешь это и плоды – очевидны, тогда все нормально. Тогда и климат не мешает. И трудности – созидательны.

Когда я впервые оказался в Амдерме, имеющем стратегическое значение заполярном поселке на берегу Карского моря, то был потрясен. Когда-то это был цветущий городок. Наверное, такое определение для Крайнего Севера не совсем уместно, но тем не менее… Население – 12 тысяч. Снабжение – чуть ли не кремлевское. Прекрасные бытовые условия. Однако в безвременье 1990-х воинские части, составлявшие основу Амдермы, были передислоцированы или вообще неизвестно куда убраны. Свернули чуть ли не до нуля свою деятельность метеорологи. Замерли мощный аэродром и морской порт. Предоставленная сама себе, Амдерма превратилась в поселок-призрак. Сейчас здесь, среди руин обрушившихся домов и груд ржавого металлолома, обитают чуть более трехсот человек.

Но поговоришь с людьми – и вдруг обнаружишь, что они совсем не хотят уезжать. Вроде и есть куда, выросшие дети давно на Большую землю к себе зовут. А они не хотят – и все тут! Потому что ощущают: это – их родина, именно здесь им предназначено жить и возрождать былую славу Амдермы. Эти люди, как ни парадоксально может показаться, оптимисты. И залог того, что страна выйдет из глубочайшего кризиса, в котором оказалась из-за недальновидной политики отдельных вождей, почти обнажившей Русский Север. Да и не только Север. В какой-то момент само бытие России многими уже было поставлено под сомнение. Слава Господу, мы удержались на самом краю. И теперь, шажок за шажком, выбираемся из глубочайшего провала.

Страшно, когда человек теряет надежду. Но недостаточно и того, если он чувствует только лишь социальную защищенность. Для этого в Ненецком округе как раз много чего делается. Действуют различные программы по поддержке населения. Даже в самых отдаленных труднодоступных селах строятся новые электростанции, пекарни, бани, клубы. А многие там все равно страшно пьют. Привыкли существовать на пособия и уже не хотят работать. Когда в стране начался всеобщий развал, северян просто бросили среди бескрайних снежных просторов. Колхозы рухнули, коров пустили под нож, рыбаки перестали выходить на промысел: некуда стало девать улов. Оставшись без дела и зарплаты, одни мобилизовали все душевные силы и живут вопреки обстоятельствам, а другие принялись заливать душевную пустоту водкой.

Так что люди здесь самые разные. Но для каждого из них есть универсальная формула счастья. Она написана в Евангелии: «Ищите же прежде всего Царства Божия и правды Его, а все остальное приложится вам». И свое предназначение я вижу в том, чтобы как можно больше живущих на суровой, но такой красивой земле пришли к Богу. Всем сердцем ощутили Его незримое присутствие, которое и наполняет наше существование смыслом. Для того, наверное, и определил мне Господь трудиться на Крайнем Севере. А креста выше сил Отец Небесный не дает.

В Нарьян-Маре я не так давно, всего десять месяцев. Но когда приходится отлучаться куда-то по делам, возвращаюсь сюда, как домой. Говорю это ничуть не лукавя. И поверьте – желания перебраться в иные места у меня нет.

– А можно задать вопрос, касающийся не ваших забот на новом поприще, а вас лично?

– Да, конечно.

– Вы – монах, что предопределяет отрешенность от мира ради жизни наедине с Богом. Реально ли сохранить в себе это состояние, занимаясь активной церковной деятельностью? И насколько ваше новое послушание сопоставимо с вашим характером, внутренним состоянием?

– Есть замечательная книга: «Писания» Иоанна Кассиана Римлянина. Великий подвижник, живший в V веке, путешествовал по многим монастырям: палестинским, сирийским, египетским. Его знала и Европа, которая тогда была еще православной. Как пишет преподобный, люди совершенно неправильно думают, что монастырь – это место, огражденное стенами, с определенным укладом жизни. Монастырь – это место, где живут монахи. А настоящего монаха характеризует ни одежда, ни какие-то внешние ограничения, а его жертвенная жизнь, посвященная Богу.

Однако от мира монахи, хотя их именование и происходит от греческого «монос» – «один», не изолированы. Закрыться в келье, читать Псалтирь и не обращать внимания ни на кого – не монашество. Человек будет демонстрировать свою внутреннюю пустоту и лживость, если утверждает, что он молится Богу, общается с Ним и при этом не обращает никакого внимания на тех, кто рядом. Без завещанной Христом любви к ближнему нет христианина. А любовь непременно нужно доказывать добрыми делами, иначе какая же это любовь? «Как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва» – читаем в послании апостола Иакова. Общение с Богом обязательно должно вести к добрым делам в отношении ближних и мира.

Монах стремится максимально соединить в себе любовь к Господу и любовь к ближним. Потому епископы и избирались всегда из монашествующих. Претерпевшему великие внутренние борения, преодолевшему всяческие соблазны проще всецело принадлежать Богу и людям. У монахов нет семей, нет внешних привязанностей, которые этому мешают. Мы – свободны. А свобода раздвигает горизонты и открывает перспективы деятельности на пользу ближним и во славу Божию.

– Владыка, а совпали предварительные представления о предстоящем месте служения в Нарьян-Маре с тем, что вы здесь увидели?

– Да не было никаких предварительных представлений. Я ведь прежде, до назначения на архиерейскую кафедру, никогда в Нарьян-Маре не был и знать не знал, что там делается. Первое впечатление, когда 3 марта прошлого года вышел из самолета на местном аэродроме: мороз, абсолютная белизна снега и воздух, который можно, кажется, пить. Как-то, уже летом, прилетел из Москвы после 30-градусной жары в наши плюс восемь. Такое блаженство и отрада! Многие столичные знакомые охают: как вы там вообще живете? А я хожу по хрустящему чистейшему снегу, любуюсь пушистыми от инея деревьями, пейзажами неописуемой красы и радуюсь.

– Однако, насколько знаю, в Ненецком округе вы все-таки побывали еще будучи иеромонахом?

– Было такое дело. В 2011 году я участвовал в экспедиции по Северному морскому пути. На корабле морской пограничной охраны с иконой святителя Николая на борту мы вышли из Мурманска. Первая заправка топливом была на острове Вайгач, омываемом Печорским и Карским морями. И помыслить тогда не мог, что очень скоро он станет частью моей епархии…

– Забот у правящего архиерея – великое множество. Но какие все-таки выделили бы как первостепенные?

– Люди. Наша епархия включает в себя Ненецкий автономный округ, размером в четыре Швейцарии, Лешуконский и Мезенский районы Архангельской области, архипелаги Новая Земля и Земля Франца-Иосифа. В Ненецком округе дорог нет вообще – сплошь болотистая тундра. До каких-то сел летом еще можно добраться на катере по Печоре. Куда-то – только на вертолете. До совсем уж далеких мест летают самолеты. Зимой – проще: выручают снегоходы. Но и в таких сложнейших условиях надлежит бывать в каждом населенном пункте как можно чаще. А вся моя рать состоит из пяти священников, диакона и монаха, постриженного недавно в Нарьян-Маре. Ну и подвижников из мирян, конечно, которые оказывают неоценимую помощь в налаживании церковной жизни на столь огромном пространстве. При этом духовно окормлять надо не только местных жителей, но и многочисленных вахтовиков. На отдаленных нефтепромыслах в этом нуждаются не меньше, а, пожалуй, и больше, чем прихожане, приближенные к цивилизации. И военных, охраняющих северные рубежи Отечества, без внимания не оставишь.

Удаленность зачастую способствует проявлению в человеке не лучших качеств. Бороться с этим надо в том числе и пастырским словом. Каждый священнослужитель должен быть миссионером.

– А что считаете самым главным из уже сделанного?

– Опять же, это – люди. В храме их стало больше. Вот что самое отрадное. Сегодня – будничный день, вечерняя служба. А храм был заполнен, как во время воскресной литургии. Диакон мне сказал, что к помазанию подошли человек 60. Когда я только приехал, такого не было в помине, на службе стояли 10–20 прихожан. Не могу сказать, что собор переполнен, но он наполнен. И я вижу, что число молящихся все возрастает. Потянулся народ в церковь Божию и с радостью, и со скорбями. Детей причащают. Даже грудничков приносят, подгадав к началу таинства. В воскресной школе было 15 ребят, сейчас – уже 45. Вот это и есть самое главное – духовное созидание.

Обратили внимание, что на службах не только старушки? Есть люди среднего возраста. Много молодежи. И потом, знаете, этот мир устроен так, что все хорошее происходит с великим трудом. Тем паче если речь идет о душах человеческих. Внешне люди могут быть далеки от Церкви, но сердцем к ней уже прикипают. Придет время – переступят и порог храма. Недавно я обвенчал заместителя губернатора округа Яна Берлина. Ради этого его жена специально прилетела из Архангельска. А ведь прежде Яна Эрнстовича я только раз и видел, когда ехали вместе в машине откуда-то. Ни о чем не просил его для Церкви.
Или такой пример. Возвращался как-то из Москвы сразу после случившегося там метеорологического коллапса. Все табло испещрено красными метками о задержках авиарейсов. А была суббота, и я переживал, что могу не успеть к своим прихожанам отслужить всенощную. Вдруг вижу начальника окружного управления МВД и начальника штаба. Мы знакомы, раз в два месяца проходят встречи священника с личным составом ненецкой полиции. Подошел к ним: «Знаете, Христос сказал: “Где трое собраны во имя Мое, там Я посреди них”. Давайте помолимся, чтобы Господь помог нам улететь». И вскоре объявили посадку на наш рейс.

Так что все в порядке с нарьянмарской паствой…

– Посмотрел на епархиальном сайте основные направления деятельности епархии: полиция, военные, МЧС… Почему такая тяга к людям в погонах?

– Если бы у меня было 100 человек, я бы их сразу всюду послал. Направления деятельности неуклонно расширяются. С полицией же задружились потому, что их бывший начальник полковник Михаил Миндзаев (он сейчас трудится в Москве) сам пришел ко мне с просьбой о таких встречах: «Необходимо, чтобы люди, которые находятся на страже закона, имели крепкий нравственный стержень – это будет залогом успеха». Я порадовался такой позиции и, естественно, ответил положительно.

Руководитель МЧС Ненецкого округа помог организовать крестный ход в Пустозерск. Выделил два судна на воздушных подушках, чтобы мы смогли добраться до места, где некогда находился первый русский город в Заполярье, который три века был северным форпостом российского государства и православным духовным центром Русского Севера. И сам полковник с нами отправился.

Военные летчики и пограничники предоставляют пастырям возможность попасть на их технике к пасомым в самые далекие точки епархии.

Но все-таки, прежде всего, мы пришли в Ненецкую окружную больницу. Там, в родильном отделении, уже полгода действует молельная комната. Еженедельно проводим молебны для женщин, которые готовятся с Божией помощью стать причастными главному на Земле чуду – рождению новой жизни. Часто к роженицам присоединяются и медработники, чтобы помолиться за своих подопечных. Хотим просить главврача открыть такую же комнату в хирургическом отделении. Может, и в терапии.

– Не просто так мы с вами говорим преимущественно о Нарьян-Маре. Не сложно, наверное, разделить на бумаге епархию на благочиния, а их, в свою очередь, на приходы. Однако реальность такова, что из 42 тысяч жителей Ненецкого округа половина живет в единственном здесь городе и примыкающем к нему Поселке Искателей. Прочий народ обосновался, как правило, в небольших селах, оторванных друг от друга значительными расстояниями и бездорожьем. И как создать там полноценные общины и организовать приходскую жизнь, которая концентрируется вокруг храма?

– Практически во всех населенных пунктах округа построены часовни, есть и два сельских храма, они в прекрасном состоянии. Для начала планирую посылать по отдаленным поселкам и деревням по очереди священников. Будут прилетать либо добираться туда на снегоходе. Совершать службы, исповедовать, крестить, отпевать. Вернулись, передохнули – и отправились дальше…

– И с какой периодичностью это будет происходить?

– Сейчас мне трудно сказать. В любом случае, миссионерство пока единственная возможность попасть к людям, которые живут в бескрайних тундровых просторах, трудятся там, воспитывают детей. Так и будем держать оборону. На несколько амбразур – один священник. Во время Великой Отечественной подобным образом действовали находчивые солдаты. А враг думал, что на том участке переднего края рота закрепилась (улыбается).

Надеюсь на поддержку нашей Архангельской митрополии, Московской Патриархии. Конечно, нужна помощь властей предержащих и их добрая воля. Думаю, таковая имеется. По крайней мере, в беседе с главой региона Игорем Федоровым эту тему обсуждали. И уже есть представитель аппарата губернатора, которому поручена отработка этого направления.

Дорогу осилит идущий. Значит, надо отправляться в путь, а не кивать на обстоятельства. У нас есть пример Пустозерска, откуда в стародавние времена несли в заполярную тундру слово Божие миссионеры. Да и в самом Пустозерске при населении чуть более тысячи человек было пять церквей. Можно вспомнить и то, что вплоть до революции одним из самых обширных приходов в Архангельской губернии был Тельвисочный. Старинное село Тельвиска находится рядом с Нарьян-Маром, которого в те времена в помине не было. Священники действующего там Богоявленского храма проповедовали даже на острове Колгуев – от Тельвиски это километров двести. Добирались на оленьих упряжках. На острове в Баренцевом море построили первую самоедскую церковь и ежегодно выезжали туда для проведения церковных треб. К Тельвисочному приходу были приписаны все кочующие оленеводы Большеземельской тундры.

В этом селе на нижнем берегу Печоры родился местночтимый святой Никодим – историк северных житий, миссионер, окрестивший не одну сотню кочующих оленеводов. Он принял в сане епископа Белгородского мученическую смерть от рук большевиков. В нашем кафедральном соборе недавно появилась икона священномученика Никодима – ее заказал в мастерских Патриархии и передал в дар епархии сенатор от Ненецкого округа Игорь Кошин.

Первую свою пастырскую поездку я совершил именно в Тельвиску. Восстановить приспособленный ныне под склад старый храм возможно. Жаль только, финансовых средств на это нет у епархии.
А вот проблем, которые надо решать незамедлительно, у нас воз и маленькая тележка. Отремонтировали своими силами в кафедральном соборе Нарьян-Мара верхний храм. Теперь возрождаем нижний. Когда-то он действовал, но был доведен до плачевного состояния. Восстанавливаем там баптистерий для крещения взрослых людей. Купель, которую заказали на материке, с транспортировкой обошлась в 300 тысяч рублей. Средства для нас немалые. Ведь это деньги прихожан.

– Вы упомянули два сельских храма. Почему нельзя назначить туда настоятелей и начать регулярные службы?

– Снова вынужден напомнить о кадровом голоде. Со священником для села Великовисочное решить, может быть, и реально. Хотя и сложно, это ведь должен быть человек с Большой земли. А в селе Несь, где стоит чудный храм XIX века – его называют жемчужиной ненецкой земли, – батюшке попросту негде жить. Там был дом, но каким-то странным образом вдруг оказался проданным. А настоятель исчез в неизвестном направлении. Ну и как я привезу в село очередного, да еще с семьей? Прежде надо создать условия, чтобы священник там остался, пустил крепкие корни, иначе ситуация только усугубится. Но купить жилье мы не можем, нет таких средств.

– А как обстоит дело с инициативой снизу? Главы сельских администраций что-то предлагают, или они занимают выжидательную позицию?

– По-разному бывает. В Тельвиске готовы передать бывший храм епархии. Еще бы восстановительный ремонт помогли сделали, поскольку мы сами не осилим. А в Амдерме, когда мы организовали первую в истории этого построенного в советское время поселка церковную общину и на приходском собрании решили построить храм, люди были полны энтузиазма. Появляюсь снова – как-то настороженно себя держат: «Нет, мы без главы ничего не станем делать». Попытался поговорить с руководителем муниципального образования о том, что надо бы и о душе народа думать. Однако не нашел понимания. А на улице ко мне женщины подходят, просят со слезами построить хотя бы небольшую часовню. Говорят: «Мы все-таки этого дождемся и будем своих детей здесь крестить».

– Бытует мнение, что, достигнув в церковной иерархии определенного положения, человек начинает жить не просто хорошо, а очень хорошо. Епископ, согласно этой логике, так должен купаться в роскоши. В чем для вас выражается роскошь по-нарьянмарски? В каких апартаментах живете, на какой машине ездите?

– Машины нет.

– Даже служебной?

– Никакой. А живу я в деревянном доме причта храма с линолеумными полами и минимальной меблировкой. Когда вселился в эти так называемые апартаменты, два месяца спал на диване. Собрав с миру по нитке, поскольку в храмовой кассе ничего не было, купили в Питере достаточно простую мебель. Еще через два месяца привезли ее по зимнику – проложенной через тундру прямо по снегу временной дороге. Едва успели. А поскольку зимы у нас тут долгие и морозы случаются под пятьдесят, в комнатах бывает и холодновато. Но это – нормально. Думаю, если епископ склонен к роскоши, это вообще-то нонсенс.

– Ну, епископы по-разному живут…

– По-разному, конечно. Но для Нарьян-Марского, во всяком случае, такой проблемы нет. В доме причта я занимаю второй этаж. А в кельях на первом живут монах Петр и инокиня Татиана из Спасо-Бородинского монастыря. Сама она из Великовисочного. И вот вернулась в родные края. Рад этому, поскольку у нас, в перспективе, должен быть женский монастырь.

– Да что вы говорите?!

– Ну конечно, обязательно. Нарьянмарских женщин, которые живут верой и ничем другим, я уже знаю. Таких сразу видно. Их не одна, и не две, и не три…

– Но это в далекой, надо понимать, перспективе?

– Почему же? Комплекс необходимых зданий на территории храма есть. Осталось только поставить жилой корпус – и все.

– Владыка, вы – человек творческий. Закончили филологический факультет МГУ, руководили киностудией и газетой Троице-Сергиевой лавры. Снимали фильмы, писали книги, выпускали фотоальбомы. А какое место творческая составляющая занимает в вашей нынешней жизни?

– Разные есть задумки, их немало. Все это, естественно, не в ущерб епископскому служению. Сейчас готовлю книгу о походе по Северному морскому пути в прошлом году. Севморпуть – это же целая эпоха в истории нашего государства. Героическая эпоха! И фотографировать продолжаю. Для того чтобы люди получили зримое свидетельство: Русская Арктика – не пустой звук. Начиная с XII века ее создавали жертвенным подвигом и великими трудами поколения первопроходцев, мореходов, священников-миссионеров, полярников, летчиков, подводников. И если не продолжить эстафету, Арктика станет норвежской, американской, китайской. Какой угодно, только русской больше не будет.

– В определенных кругах стало модным говорить о сращивании Русской Православной Церкви с государством. Насколько вам, правящему архиерею, легко выстраивать отношения с местной властью? Не возникает ощущения, что, оказав епархии финансовую либо иную помощь, от вас ждут ответного действия – например, публичной поддержки какого-то политика?

– Да не сращиваюсь я как-то с окружной администрацией и местным отделением «Единой России» (улыбается). А если серьезно, то мне это и не грозит. Полностью свободен от подобного. На российском гербе под митрой две главы и одно тело. Есть народ и есть власть государственная и власть духовная. Так вот, наша миссия – служить Богу и людям. Государственная власть, когда она вдохновлена созидательными и духовными целями, может быть с Церковью. Не вижу в этом ничего дурного. Но Церковь всегда была, есть и останется с на–ро–дом. Да и властные мужи в наше время, слава Богу, стали понимать, что социальное обеспечение без духовного наполнения окажется по меньшей мере ущербным.

С епископом Нарьян-Марским и Мезенским Иаковом
беседовал Владимир Киселев
(Нарьян-Мар)

По материалам: «Православие. ру»