Архангельская епархия

30 октября в России отмечается «день памяти жертв политических репрессий». Он установлен в 1991-м, однако официальная дата так и осталась строчкой в календаре.

Не будем сейчас рассуждать о том, почему эта тема в нашем обществе актуальна лишь на словах. Поговорим лучше о тех, кто за минувшие два десятилетия свободы Церкви был причислен ею к лику святых. То есть о новомучениках. С ними в церковной среде получается примерно то же, что и со всеми репрессированными в среде светской: их прославили и забыли.

А ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ, ЧТО...

Кто из нас, северян, тем более - православных, не слышал о святом праведном Иоанне Кронштадтском? Странный вопрос - Всероссийского Батюшку знают сегодня далеко за пределами России. Кому из нас незнаком еще один праведник из Пинеги - отрок Артемий? Кто хотя бы раз не побывал в Антониево-Сийском монастыре и не поклонился мощам его святого основателя?

Но слышали ли вы, что всего несколько десятилетий назад Архангельскую епархию возглавлял прославленный в лике святых архипастырь - священномученик Антоний (Быстров), арестованный после богослужения в Ильинском кафедральном соборе и скончавшийся в тюрьме?

На всенощной, во время литии, когда духовенство выходит из алтаря и читаются длинные молитвы с целым «перечнем» святых, практически во всех российских храмах звучит имя Вениамина, митрополита Петроградского - многие ли из нас знают, что и этот владыка-священномученик - наш земляк из Няндомского района?

Чуть более известно другое имя из той же литийной ектении - Илариона, архиепископа Верейского. В 1922 году он неоднократно встречался со святителем Антонием (Быстровым) в Архангельске, куда был сослан. В письмах того времени владыка сообщал о вынужденном отдыхе от церковных смут, который нашел в ссылке, а также об архангельских пирогах...

Наконец, все мы знаем, что Соловецкий архипелаг, древняя святыня Севера, в советское время был частью другого, гораздо более крупного архипелага, архипелага ГУЛАГ, по выражению Солженицына. Некоторые, может быть, читали или хотя бы видели в церковной лавке популярную сегодня книжку «Неугасимая лампада», написанную бывшим соловецким узником Борисом Ширяевым. Но все-таки - знакомы ли нам по имени хоть несколько человек из великого собора новомучеников и исповедников Соловецких?

Для любого верующего человека новомученики - это не просто список имен и дат в учеб¬нике истории за XX век. Это живые люди, наши родственники по плоти, почти современники, которые вместе с тем днесь, сегодня, сейчас предстоят престолу Божию. К кому, как не к ним, обращаться за помощью, утешением и поддержкой нам, хромающим на оба колена?

Ни в коем случае не призывая не почитать святых, всем знакомых и любимых, попробуем разобраться, почему новомученики так и не стали для нас ни знакомыми, ни любимыми.

Самый простой ответ - они слишком плохо вписываются в тот «стандарт» святости, который мы усваиваем с первых шагов в Православной Церкви.

КОСТЫЛИ ДЛЯ НЕОФИТА

Вся наша жизнь состоит из неписаных правил. Церковная жизнь не исключение. Впервые готовясь к исповеди, читая Евангелие или «Закон Божий», неофит одновременно учится множеству повседневных «премудростей» - как правильно написать записку, как вести себя на богослужении и т.д. Далеко не всегда это маленькое «предание» бывает свободно от чужеродных примесей; такая ситуация порождает многочисленные брошюрки с разоблачением наиболее популярных «околоцерковных» суеверий. И все же совсем отказаться от традиции нельзя; открытое презрение общепринятых норм - признак либо юродивых, либо маяковских (причем последние встречаются гораздо чаще).

Но есть и не менее опасная крайность. Бытовое благочестие может незаметно подменить собой подлинную духовную работу, и тогда наша церковная жизнь застывает, превращается, по словам одного известного московского священника, в хождение по кругу, а мы сами - в живой экспонат этнографического музея.

Человек, сломавший ногу, вынужден какое-то время носить гипс и пользоваться костылями. Но рано или поздно костыли придется оставить, чтобы снова научиться ходить самостоятельно.

СВЯТЫЕ - ЭТО...

Итак, какие же стандарты «святости» диктует нам современное «приходское» предание? Святые - кто это?

Те, кто изображен на иконах. Те, кому служат молебны и поют тропари. Те, чьи жития можно читать как красивую сказку, не то чтобы недостоверную, но слишком далекую от реальности. Те, кто жил очень-очень давно, и вообще почти на другой планете. И кому мы, грешные жители грешной земли, можем только читать акафисты, но уж точно не подражать.

Но когда речь заходит о новомучениках, привычные схемы перестают работать. У них почти нет икон, вместо икон - черно-белые тюремные фотографии в профиль и анфас, с которых на нас смотрят обычные люди с изможденными лицами. Им почти не составили служб, акафистов и молитв, а более или менее подробные жития нередко излагают одни материалы дела - доносы, допросы и последний приговор «тройки». О некоторых, в основном о духовенстве, известно чуть больше - благодаря официальным сообщениям в епархиальных ведомостях.

Да, и при этом почти никаких чудес. Мученики не остаются невредимыми после пыток, не обращают в христианство своих палачей, не совершают исцелений. по крайней мере, нам об этом почти ничего не известно*. А разве не о чудесах мы охотнее всего читаем и беседуем?

Новомученики слишком живые, слишком близкие нам. Они ходили по тем же улицам, по которым сегодня ходим мы, молились в тех же храмах, в которых молимся мы, носили пальто и ездили в трамваях, стояли в очередях и читали газеты.

ВРЕМЕНА И СРОКИ

Они слишком похожи на нас. но мы, кажется, не очень хотим быть на них похожими. Ведь между нами и ними все-таки есть разница. Дело в том, что вот так, в очередях и трамваях, эти обычные люди каким-то непостижимым образом подготовились к тому, чтобы стать мучениками.

Греческое слово, которое на русский язык переводится как «мученик», буквально значит «свидетель». Недавняя история Церкви показывает, что и в наши духовно оскудевшие времена можно и жить, и умереть по-христиански. Они, новые мученики, тому свидетели. И, может быть, еще и поэтому нам не очень приятно часто о них вспоминать.

Труды апостолов, подвиги преподобных, страдания великомучеников. мы так далеко отстоим от них. Что могло заставить мать троих дочерей, которую мы теперь знаем как святую Софию, благословить их на страшную смерть? Чего искали в глухих чащобах святые Сергий и Серафим, Александр и Кирилл? Читая жития древних подвижников, мы восхищаемся, умиляемся, закрываем книгу и вздыхаем: нашему времени такое не дано. Вот если бы мы жили веке этак в шестом, тоже подались бы в пустынники...

Что ж... Такое, может быть, действительно не дано. Однако опыт новомучеников показывает, что ищущий обретает и просящий приемлет независимо от времен и сроков. Если мы действительно хотим быть настоящими христианами, XXI век не может нам помешать. Только хотим ли мы?

*Это, конечно, не значит, что в их жизни действительно не было видимых проявлений Промысла. Но об этом вряд ли стали бы писать в протоколах.

Ирина Козьмина