Архангельская епархия

В Святочные дни гостем редакции стал митрополит Архангельский и Холмогорский Даниил. Зайдя в редакцию, владыка сказал, что он нисколько не смущается, ведь бывал здесь и раньше, поэтому чувствует себя спокойно. С разговора на эту неожиданную тему и началась встреча.

— Владыка, вы, правда, смущаетесь? 

— Часто. Особенно перед телекамерой. 

— Смущение сейчас воспринимается, как...

— Как комплекс?

— В общем-то, да.

— На самом деле стыд — это самосохранение, Господь не случайно его вложил человеку. Если его уберем, то получим человека, не имеющего страха Божия. А это все! У такого человека нет никакой перспективы.

— Честно говоря, стыд и перспективы не особо связываются.

— Стыд — основа нашего православного воспитания. Посмотрим хотя бы на праздник Рождества. Когда я еще был семинаристом, думал — ну почему Ты, Боженька, не родился сыном римского императора? Тогда было бы очень легко распространить веру. Пошли воины, всем рассказали, всех окрестили. Но Господу надо другое. Любовь там, где свобода. Если нет свободы, это уже не любовь. Свобода — это же выбор. Человек имеет право выбирать — хочет, выберет Бога, а хочет — дьявола. Бог человека награждает за любовь и за свободу.

И уже своим рождением Господь показывает подлинную основу жизни. Это смирение. Он говорит — «научитесь от Меня...» Чему? Не посту, не молитве, не чудесам. А смирению. И что человек за это получит? «И обрящете покой в душах ваших...» (Мф.11,29). Когда люди Бога отвергли, они что сказали? «И вечный бой, покой нам только снится». Оказывается, есть модель спокойной жизни. Но не самодовольной, как это бывает в западном христианстве. Они довольны, а мы увидели свою греховность и стесняемся.

— То есть когда вы говорили о перспективе, то имели в виду перспективу именно духовного роста?

— Да. В жизни мы равняемся на какие-то идеалы, а в Церкви — это святые, как некие маяки. Среди рифов плывем, и эти маяки показывают правильный путь.

— И все же обычному мирянину сложно взять такую планку. Иногда человек не знает, как правильно поступить в самых обыденных жизненных ситуациях. Наверное, ему мог бы помочь духовник. Сейчас часто слышим, что своих духовников имеют и известные люди. А как найти духовника?

— Надо искать священника, к которому расположится ваше сердце.

— То есть любой священник может стать духовником, если его попросить?

— Нет, не каждый священнослужитель может быть духовником. И на исповедь посылают не каждого священника.

— От чего это зависит?

— Это зависит от его духовного роста. А степень этого роста определяет правящий архиерей епархии и духовник священнослужителей.

— Модель управления в Церкви сравнивают с армейской. Священник полностью зависит от воли архиерея?

— В одной епархии был случай. Человек строил храм, хороший вроде человек, бизнесмен. Но его надо было воцерковить. Ему говорят — нужно исповедоваться. Он серьезно готовился, настроился. А батюшка его до причастия не допустил. Бизнесмен очень огорчился. Люди подходят, просят батюшку — допустите! Ведь он уже над храмом купола возводит. А батюшка говорит — нет, он не готов. И никто ничего не смог сделать.

— Даже архиерей, если бы захотел?

— Никто, абсолютно никто над ним не властен. Если он пойдет на поводу у просителей, будет потом отвечать перед Богом.

— Тогда для понимания сначала расскажите об устройстве Церкви.

— Начнем с того, что Христос вручил власть апостолам вязать и решить грехи. Апостолы делегировали эту власть епископам, епископы — священнослужителям. Если говорить о модели, епископ — глава местной епархии. Он управляет, как ему удобно.

— Что значит — удобно?

— Я вижу две модели управления. Та и другая абсолютно правильные. Одна, когда епископ единолично принимает решения. Но мне ближе та, которая есть сейчас у нас. По тем или иным важным событиям я созываю епархиальный совет в широком составе. Сначала батюшкам было непривычно, а сейчас каждый высказывает свою точку зрения. Эта соборная модель управления, с моей точки зрения, самая правильная, удобная.

— А священники тоже выбирают себе духовника, как подскажет сердце?

— Нет. Священство — это братство. У братства есть духовник. Священник вливается в братство, и он не выбирает духовника. Все это уже есть, ты присоединяешься. Я всегда подчеркиваю — епископ рукополагает новых священников, а духовник определяет степень духовного созревания священнослужителя. И так до конца своих или его дней. Последнюю точку в деле рукоположения ставит тоже духовник. Мы все даем присягу, следуя которой каждый священнослужитель обязан исповедоваться у духовника. Духовник — это еще и некий третейский судья нашей внутренней жизни.

— Исповедаться для священников дело хоть и важное, но привычное. А многим обычным людям просто стыдно рассказывать о своих неблаговидных поступках.

— Тут ничего стыдного нет. Священник лишь свидетель Таинства исповеди. Отцы Церкви пишут — а вспомни, если ты не будешь исповедоваться Богу, на Страшном суде о твоих грехах узнают все. Как тебе будет? Все, с кем ты работал, увидят, что в глаза ты улыбался, а за глаза говорил «такой-сякой».

— Если исповедоваться, то не увидят?

— Грех прощается, если искренне раскаяться.

— Он как бы списывается?

— Да. Что такое исповедь? Это растождествление с тем, кем ты был вчера. Представьте — человек попал в незнакомую компанию, назавтра вспоминает, что с ним было. И думает: мне нельзя выпивать — сразу начинаю «зажигать». А ему говорят: ну ты вчера дал, ты так отлично плясал на столе... И вдруг он думает — я не хочу быть тем, который плясал на столе. Господи, растождестви меня! Я не хочу быть таким. Вчера была минута слабости, а не минута триумфа.

Этим мы отличаемся от индийских верований: там, если что-то «напортачил» — за тобой всегда идет твой «скарб». А мы говорим: исповедовался, пуповину обрезал — и все. Кто первый вошел в Царство Небесное? Разбойник. У человека должен быть шанс. Восточная религия говорит — у него нет шансов, если он отошел от правил. Католики говорят, что надо делать добрые дела. Но в Евангелии разбойник что мог сделать? Только глубоко и искренне покаяться. Поэтому мы говорим, что у каждого человека есть шанс изменить свою жизнь. Через покаяние.

— Но вернемся к стыду. Недаром говорят — хочу забыть, что случилось. Потому что самому вспомнить и то стыдно. А тут надо прийти к незнакомому, а хуже того, к знакомому батюшке и еще раз пережить все эти пляски на столе и что за ними последовало. Обновить в памяти и как бы «оживить» этот грех...

— К сожалению, далеко не каждый понимает суть исповеди. Не надо описывать поступка, весь механизм, как мы это делали.

— То есть без подробностей?

— Есть грехи, например, плотские, которые вообще нельзя детализировать.

— Надо самому дать оценку, разобраться и понять, что произошло?

— Да, сказать — гневаюсь, завидую, злословлю. Но не надо пересказывать всех слов, которые употребляешь. Но иногда и сами прихожане любят детализировать и смущать священнослужителей. Приходится останавливать. Есть еще один важный момент, который надо помнить — священник не может вмешиваться в личную жизнь. Человек сам должен принимать решения. 

— Мы сейчас говорим об исповеди. Но иногда просто нужен совет. Это ведь разные вещи?

— Конечно. Сейчас мы ввели дежурство в храмах. Если нет пока своего духовника, человек может прийти, чтобы с батюшкой пообщаться, посоветоваться. Есть и расписание дежурств во всех храмах.

— Владыка, как вы думаете, почему у нас такое тяготение к чужим верованиям, сути которых не знаем?

— Свое мы потеряли. Много народа, который только числится в христианстве только потому, что в детстве их покрестили. Теперь в каждом храме у нас проходит подготовка к Крещению, то есть оглашение. Крещение — это лекарство. А лекарство имеет побочные эффекты. Когда говоришь, что это может навредить, люди просят рассказать подробнее. Мы еще на Сахалине во всех храмах ввели оглашение в обязательном порядке и сразу стали «плохими». Люди ведь торопятся, им некогда, они работают. Но без подготовки нельзя, надо, чтобы люди понимали суть этого Таинства. 

Часто у народа спрашиваешь — а зачем вы хотите крестить детей? «Чтобы не болел, чтобы было все хорошо». А потом проходит время, и ребенок болеет, значит, это не работает! Ищут что-то другое. Там, говорят, на воске выливают. Идут туда, а там магия работает. 

— А если работает, то почему бы не воспользоваться?

— Молитва приносит свои плоды. Но отличие магии и разных суеверий от христианства — там нет понятия о том, нужно это человеку или нет. А Господь — Он, как мать, скажет — а вот этого Я тебе не дам, не готов ты или тебе это не надо. Ничего не дается просто так — человек должен потрудиться, пострадать, поболеть. А этого никто не хочет.

— Конечно, людям хочется жить долго и не болеть. Не случайно, самое главное пожелание по каждому случаю — здоровья.

— Представьте: тело наше — ракета, которая улетает с космодрома Плесецк. Она летит — и две ступени у нее отваливаются. Но у нас никто не плачет: две ступени отвалились! Они должны отвалиться, главное, чтобы сердцевина ушла вверх. Вот так и человек, он рождается, и в него вложен определенный закон. Моя сестра врач. Когда приходит больной, она говорит: мы вас будем лечить, но я вам должна объяснить, что мы можем, а чего не можем. Ваш организм запрограммирован на уничтожение с момента рождения. Что мы можем сделать? Постараться затормозить этот процесс и убрать болевой синдром. Но кто включил этот механизм? Механизм включил сам Бог. Зачем? Потому, что Он вас любит. И Он желает дать вам больше, чем телесное здравие. Он хочет подарить вам жизнь вечную. Тело, как ступень ракеты, отпадает, а ваше «я» бессмертно. И земная жизнь — это только подготовка к экзамену на любовь. Насколько полюбил я Бога и ближних своим сердцем.

— Но это трудно воспринять потому, что наше «я» пока тесно связано с телом. Болезни принять тяжело, но есть надежда их преодолеть. А старость — неизлечима. И кажется, что так несправедливо — человек еще помнит свое тело сильным и красивым. А оно дряхлое, непослушное... Зачем это?

— У человека есть три рождения. День рождения, когда он приходит в эту жизнь. Крещение, когда он рождается для жизни вечной. И смерть — день рождения в ту жизнь, долгожданная встреча со своим Творцом. К ней надо готовиться. Есть ли смысл в старости, в болезнях и страданиях? Люди часто находятся в неведении, зачем это нужно. А дело в том, что в старости начинается процесс созревания человека для рождения в ту жизнь, а здесь начинается процесс отмирания. Блаженный Августин пишет: «Для града земного он омертвел, для града небесного он созревает». И как учат святые отцы, там мы Бога будем благодарить не за самые счастливые минуты жизни, а за минуты трудные, страдальческие. По слову святителя Иоанна Златоуста, этими страданиями мы заглаживаем свои грехи или, если не имеем грехов, получаем награду на Небесах.

Часто прощальный взгляд уходящего не понимают люди, которые остаются здесь. Космонавт Валерий Корзун, который побывал в космосе два раза, рассказывал: когда ты там находишься, то проблемы, которые есть дома, кажутся такими маленькими, незначительными. Он говорит — я приезжаю, а жена жалуется, что труба лопнула или газ плохо поступает. А я рад одному, что вернулся домой. Когда человек уходит совсем, то земные проблемы ему и вовсе кажутся не имеющими значения.

— Владыка, вы говорили о том, что человек, ищущий простых путей, идет к магии. Но давайте посмотрим на очереди к православным святыням. Конечно, там много верующих людей, которые понимают подлинный смысл этого паломничества. Но очень многие идут именно за магией — получить здоровье или исполнение желаний...

— Есть такое — главное, приложиться к святыне и что-то получить. Но для примера хочу рассказать об одной своей знакомой молодой женщине. У нее обнаружили рак. Я пообещал, что в Москве договорюсь с известным профессором, он ее примет. Она приехала со всеми анализами. Но перед тем как отправить к врачу, я ей сказал: иди к Матронушке и молись. Она четыре часа стояла в очереди к мощам, плакала, молилась от всей души. Потом поехала к врачу. Сделали снова анализы: ни кровь, ни биопсия онкологии не показали. Профессор спросил: «Что вы делали?» Она рассказала. Тогда он сказал: «Запомните, что вы обещали изменить свою жизнь. И вам Бог дал такую возможность. Не всем дает. Но если вы забудете о своих обещаниях, механизм может включиться снова». Она мне говорит: «Владыка, он со мной разговаривал не как профессор, а как священник». Отвечаю — да, он говорил, что твое будущее зависит от твоей жизни сегодняшней. Уже прошло пять лет, все у нее, слава Богу, хорошо. Просто надо понимать — есть духовные законы, которые нельзя нарушать.

— То есть нужен труд, усилия. И ничто не дается просто так?

— Часто мы выбираем в этой жизни такой путь, как Адам и Ева — без труда стать «богами». Мы говорим — мы христиане. Но какие мы христиане? Христианин должен не только соблюдать заповеди, но и трудиться. Но главным образом трудиться надо на ниве своего сердца. Говорят, в руках Божьих сердце фараона. Но в Его руках и сердце архиерея и любого человека. И очень много зависит от самого человека, от его сотрудничества с Богом, это называется — синергия. Здесь полнота жизни. Да, нужны усилия и труд. Но, как сказал Карл Льюис, «Если увидишь что-то плывущее против течения, знай — это живое...».

Подготовила Светлана ЛОЙЧЕНКО.

Источник: www.pravdasevera.ru