Архангельская епархия

Церковь постройки 1745 года жива только благодаря усилям местного батюшки

На Русском Севере, в маленькой деревушке есть православный приход – Приход храма Покрова Пресвятой Богородицы. Правда, деревни тут уже не осталось, а до соседней – Казаково - надо еще идти по лесной дороге. Деревня Казаково - крошечная, а приход и того меньше: на Крещение набрали для всех шесть чанов воды и думали – хватит, даже останется, и в алтарь даже унесли один чан. "Память – это преодоление времени. Преодоление смерти, - так утверждал академик Дмитрий Лихачев.

В 90-е годы возрождение обители начал монах Кирилл. Сейчас служит в приходе отец Феодосий (Курицын). 10 лет назад ему достался далекий приход и храм Покрова Пресвятой Богородицы. За много лет стараниями батюшки Покровский храм обихожен и согрет. У него теперь светло-охристые стены, лазурный иконостас, теплые ковры на полу, и в морозы топятся мощные печи.

И рядом, всего в 10 метрах от Покровского храма, стоит другой - деревянный храм Рождества Христова (год постройки 1745). Непонятно, как они поставлены древними зодчими так близко: каменный и деревянный. «Беда» этого второго храма в том, что он слишком хорош, и включен в Федеральное наследие памятников древнерусской архитектуры. Храм нельзя реставрировать ничьими силами, кроме федеральных. Его нельзя укреплять, восстанавливать без ведома и без контроля Правительства РФ. К нему предпочитают и не приближаться лишний раз – все же федеральная собственность, случись что… Все, что смог сделать отец Феодосий – очистить храм от мусора, прибрать вокруг.

Храм уникален. В России, а значит, и в мире таких осталось пять. Этот – один из пяти неповторимых. Уникальные расписные небеса этого храма разобраны и увезены реставраторами в Москву. Вернут – если храм восстановят. Уникален он и своей структурой: сначала на земле поставлен четверик, и только потом на нем - восьмерик. Обычная структура деревянных храмов - сразу укрепляли и ставили восьмерик как основание. А, главное, на маленьком по площади фундаменте храма поставлена высокая свеча шатрового храма. Оттого храм выглядит парящим и легким, словно сам он выткан из темного кружева.

Известно, что деревянные храмы на Руси ставили раньше каменных, а камень использовали редко. Это потом уже на месте разрушающихся деревянных возникали каменные церкви. Но на Русском Севере долго-долго еще ставили церкви не каменные, а деревянные, сохраняя традиции исконно русского зодчества, и в чем-то далекую генетическую память – догреческую, взращенную в глубинах народных традиций и привычек. Основу такого храма составлял бревенчатый сруб – «всегда мощный и величавый, "живой" и дышащий природой». Была в этом простота, практичность, экономность, крестьянская красота и свобода Русского Севера.

Тем более бесценны те редкие образцы деревянного зодчества, что дошли до наших дней: можно еще увидеть древние деревянные церкви на территории Архангельской и Вологодской областей. И этот маленький далекий Рождественский храм не единственный среди них. Шатры такие, вроде, есть и на других храмах, так что, когда обрушится… Русь велика, древние храмы еще стоят. Наверное, так можно рассуждать в федеральных кругах, где решают – что реставрируем, что нет. У нас и в Москве есть масса аварийных храмов и церквей, а тут – церквушка где-то в лесах Архангельской области….Но не должно быть так, чтобы на нашей земле разрушалось то немногое, что осталось еще от трудов наших предков. Не должно быть так, что стоит чистенький отогретый светлый храм Покрова, и в нескольких шагах от него – умирающий древний храм Рождества.

Это не каждого из нас малая родина. И это не жизнь человека, чтобы ее спасать такой ценой – 30 миллионов рублей. Это только старый храм за тысячу километров от Москвы. О нем и пишут-то теперь в местной прессе только при упоминании об отце Феодосии. Что, мол, служит при нем, что ищет восстановления, что просит, что не теряет надежды.

Из разговора с отцом Феодосием.

-Так почему не восстанавливают?

-Нет денег.

-Совсем? Даже не обещают ничего?

-Нет. Были везде, и обращались везде – и в Архангельске, и в Москве. Ребята из фонда «Общее дело» обивают пороги Министерства культуры.

-И что?

-Ничего. Нет денег.

-Я не понимаю…

 -На сам проект реставрации стараниями добровольцев проекта "Общее дело. Возрождение деревянных храмов" нашли полтора миллиона. Понимаете? – только проект полтора миллиона! На реставрацию нет денег в федеральном бюджете. Надо 30 миллионов. Чтобы его разобрать по досочке, потом собрать заново. Только так можно сохранить. 

-Нет других вариантов?

-Нет.

-Но он же разрушается…. Еще одна зима, и еще одна…

(Кивает) - Да. Я не могу ни одного гвоздя вбить даже в перегородки – сразу поднимают крик – федеральное наследие! Тут же приезжает комиссия, делают осмотры какие-то, составляют акты, уведомления, предупреждения… Я подойти близко к нему не могу. Он однажды рухнет. И я ничего не могу сделать.

-Подождите. Неужели совсем ничего нельзя сделать?

-Ничего.

-И… надежды нет?

Отец Феодосий улыбается:

- Надежда всегда есть.

Отец Феодосий - высокий красивый человек с непреходящей улыбкой и глубокими глазами. Он ничего не расскажет о себе – только «о нас», о том, чем сейчас заняты, о восстановлении храма. Потом извинится: «Я на самом деле на минутку забежал…» Много дел. Воскресная школа для детей – поставил сам огромный дом на пустыре. Мастерские для мальчиков, мастерские для девочек. Нашел педагогов. Пашет, косит, строит. Пишет иконы: Иверская Богородица - с долгим пронзительным взором и Спас Вседержитель - в сиянии золотых небес, как и писали небо на старинных русских иконах. И тут же, рядом с иконами, Николай Чудотворец, образ, выполненный отцом Феодосием резьбой по кости.

Своя пасека в деревне, свой мед. Отчего-то именно этот факт ввергает в полное недоумение. И, рассматривая фотографии восстановленного храма, проведенных официальных или неофициальных встреч, больше всего взгляд остановится на ярко зеленых лугах, выцвеченных лимонными лютиками, на которых его пасека и маленькие домики-ульи. Высокое служение, но всегда пашня должна возделываться, хлеб расти, а пчелы трудиться над цветущими полями.

«И мимолетные встречи с большим человеком оставляют в душе заметный след, к которому невольно возвращаешься», - уже кем-то сказано. Он говорит людям о покаянии. Но в ответ: «Почему ты заставляешь нас каяться?!» Да, мы ведь все стали свободными и в правде, и в грехе, и в покаянии. Это наш теперь выбор, ничей больше. Мы никого не слышим. Нам теперь важнее ощущать себя свободным….

-Как-то сложно это все, батюшка…

(Смеется) - Сложно? Да Бог с Вами. Все сложности – только в Вашей голове. На самом деле все очень просто.

Так о святой воде в Крещение. Набрали шесть чанов. Но верующих был так много, что не хватило на всех. Батюшка распорядился принести чан из алтаря. И снова не хватило воды на всех. Батюшка удивлен и горячо извиняется перед людьми: «Не было же никогда такого, чтобы в нашем приходе воды крещенской на всех не хватило. Мы в этот раз даже больше набрали…» Одевает свои ризы и служит новую службу, и еще освящает воду. Только потом снова скажет – «Кто бы мог подумать, что сегодня так много будет верующих на службе…» И, кажется, даже он сам радостно растерян и не понимает в этот момент, что его 10-летний труд сегодня вознагражден: приход возрождается.

Помогите восстановить старый храм. Ведь что-то можно сделать. Наверное, от этого ни один наш грех не простится и не зачтется. И будет еще много суровых зим в нашей жизни. Но где-то далеко, в маленьком деревенском храме, благодаря нашей помощи люди зажгут свечи и отогреют выстуженные стены. И, наверное, благодаря тому, что мы услышали и откликнулись, восстановится в мире какой-то неведомый, но верный порядок вещей, и будет в этом наше покаяние. И наша подлинная свобода.

Материал: Светлана Кислицына

Фото: Сергей Бычков  

Источник: www.mk.ru