Архангельская епархия

По благословению митрополита Архангельского и Холмогорского Корнилия

У русских людей не потеряна тяга к святости

Дата публикации:10.06.2014

Церковь и творчество, талантливые люди, состояние современной литературы – темы, которые легли в основу нашего интервью с настоятелем домового храма при МГУ, протоиереем Владимиром Вигилянским, известным публицистом, литературным критиком, и его супругой, писательницей Олесей Николаевой. Отец Владимир и Олеся Александровна недавно побывали в Архангельске по приглашению митрополита Даниила.

- Олеся Александровна, вы поэт, писатель, культуролог, философ. В каком из этих направлений вам легче работать, в чем больше можете себя проявить?

- Считаю, что я прежде всего поэт, потому что в этой сфере чувствую себя наиболее свободно, и именно в этом виде словесного творчества мне открываются новые пути. В меньшей степени хозяйкой положения ощущаю себя в прозе, она требует гораздо большего труда. Занятие эссеистикой – это душевная гигиена, ведь нужно какие-то вещи проговаривать и осмыслять, а чтобы их понять, надо вычленить их из хаоса как определенную картину и рассмотреть ее.

- Каково состояние современной русской литературы, на ваш взгляд, и может ли что-то стать классикой? Каких авторов вы бы порекомендовали к чтению?

Отец Владимир:

- Не было времен, когда в современниках точно угадывали классиков. Близкое зрение – это слепое зрение, обманчивое. Не может такого быть, чтобы в русской культуре кто-то из художников или писателей не остался бы в истории.

Как профессионал в области литературы отмечу, что классиком будет ныне здравствующий Фазиль Искандер, он останется в истории русской литературы как очень яркая фигура. Почва, на которой вырастают такие большие писатели, в России очень хорошая.

Олеся Николаева:

- Я считаю, что литература 20 века еще не прочитана, и мы можем смело, как к чему-то новому, обращаться, например, к послевоенной прозе. Совсем недавно я читала замечательный роман Владимира Богомолова «В августе сорок четвертого» («Момент истины»). Уверена, что осталось еще много таких непрочитанных вещей. Этот роман написан превосходно. Автор работал над ним, когда существовала литературная школа, и она очень чувствуется.

У современных писателей, на мой взгляд, школа утеряна. Сейчас в литературе есть тренд, который мне отвратителен. Направление этого творчества не устремлено к символическому, идеальному видению мира, а наоборот, направлено на то, чтобы представить его уродливым и искаженным.

Часто приходится читать произведения, в которых все настолько черно, что после хочется принять душ. Авторы, пишущие таким манером, говорят, что отражают саму жизнь – грязь, порок, непотребство. Но путь искусства иной, совершенно противоположный. В книге пророка Иеремии (15:19) сказано: «…если извлечешь драгоценное из ничтожного, то будешь как Мои уста».

Я с большой осторожностью читаю современную литературу: это ужасно, когда она может причинить тебе ущерб.

Еще сейчас есть такая мода: взять гениальное произведение, например, шекспировского «Короля Лира» или «Братьев Карамазовых» Достоевского, и испоганить его на сцене.

- Причем очень часто при несогласии с модными интерпретациями ты рискуешь попасть в разряд ретроградов.

Отец Владимир:

- Для этого есть фраза, на которую трудно возразить: «Новые режиссеры, вольно обращающиеся с классикой, напишите сами что-нибудь! Но вы же не можете написать, а можете только извратить то, что написано до вас».

Олеся Николаева:

- Это установка современной нигилистической идеологии, за всем стоит «Ничто» с большой буквы, черный квадрат. А эти люди - слуги «Ничто». Отсюда разговоры о том, что нельзя создать новое, что искусство перестало существовать. Это началось на стыке XIX и XX века, тогда это направление позиционировало себя как антиискусство, а потом настолько вошло в силу, что стало залезать на территорию традиционного искусства и вытеснять его.

- Олеся Александровна, по убеждению русского философа Николая Бердяева, понятия «творчество» и «смирение» несовместимы. В трактовке мыслителя смирение – это угашение духа. Вы же в одном интервью отметили, что парадокс в том, что именно смирение требует от человека творчества. Поясните, пожалуйста.

- Смирение – не автоматическое послушание, потому что иначе это было бы нечто рабское и бессмысленное. Тут нужно найти смысл, полюбить смирение. Однако ты не сможешь смириться, если не приобретешь Дух Христов. Господь сказал: «Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим...» (Мф.11.29-30). Кротость и смирение будут роднить человека со Христом. Конечно, это не автоматическое подавление в себе всех импульсов. Здесь требуется тонкая внутренняя работа.

- А можно ли в Церкви вырастить творческую, талантливую личность?

Олеся Николаева:

- Конечно, в основном в Церкви-то и возможно. Подлинное творчество отличается тем, что не состоит полностью во власти самого человека, и творческие люди это очень хорошо знают. В момент творчества человек перерастает самого себя - многие художники об этом свидетельствуют.

Человек понимает, что этот творческий дар ему не принадлежит, что-то сюда примешивается еще – вдохновение, прозрение, откровение – как угодно можно назвать. Вот поэтому, когда оно уходит, возникают трагические ощущения.

Когда дар оскудел, мы говорим, что человек исписался или отработался. А соработничество, то есть получение благодатных энергий, происходит именно в Церкви через Таинства. Стяжание Святого Духа есть цель церковной жизни, и это творческое делание. Недаром святые отцы называли его внутренним, духовным художеством. Вне зависимости от того, находит ли оно внешнее выражение в виде текстов, картин или кинофильмов. Человек становится художником своей души с помощью неизреченного Духа Святого.

Отец Владимир:

- Кроме того, многие светские люди считают творчество наиболее ярким выражением свободы человека. И это правда. Нигде так много не говорится о внутренней свободе, как в Евангелии. Нигде, ни в какой философии, не только того времени, когда создавалось Евангелие, но и в будущем, о ней не сказано более точно. Свобода здесь не социальное понятие, а внутреннее, творчество же как раз связано с этим внутренним деланием. Без свободы творчество совершенно невозможно, поэтому Церковь не как институт, а как Тело Христово для творческого человека самая необходимая атмосфера, самое лучшее, что может быть.

- Отец Владимир, расскажите, пожалуйста, о вашей книге «Что это было?» - своего рода осмыслении конфликтов, которые происходят вокруг Церкви. Где истоки этих информационных нападок?

- Я работал в светских СМИ, а когда в 1995 году принял священнический сан, стал обращать внимание на методологию нападок на Церковь. Когда провозглашалась абсолютная свобода и отсутствовала цензура, я видел, во-первых, определенную цензуру в отношении церковного взгляда, во-вторых, хорошо отлаженную систему борьбы с Церковью. Мне довелось довольно много писать об этом.

Когда началась новая волна информационной войны против Церкви, я был подготовлен. Как пастырь, как священник, знаю, что все ответы находятся в Евангелии. Все. Только мы не умеем их искать. В том числе и относительно минувших событий. В Евангелии рассказывается о том, как враги оклеветали Иисуса Христа: был суд, демократическое решение относительно Его судьбы, и была казнь. Я увидел, что нечто подобное происходит во все времена гонений на христианство.

Обязательно была клевета как начало антихристианских акций, потом видимость суда со стороны общества, методы этих судов тоже описаны в Евангелии, ссылка на демократический способ расправы - «референдум» кого освободить - разбойника или царя Иудейского - и выбрали разбойника. Так что все это мы проходили… Надо было увидеть современные события с такой точки зрения, и я пытался передать это читателям.

Вот сейчас нет нападок, потому что не было команды.

- А кто ее дает?

- У меня есть предположения, но нет доказательств, поэтому не буду говорить. Когда писал книжку, не было доказательств относительно проплаченности антицерковных акций, они появились спустя время, и сейчас я бы с удовольствием дописал все эти вещи. Это четкий заказ, на который потрачено очень много денег. Сейчас их не дают, все и молчат.

- Кто из журналистов вам импонирует?

Олеся Николаева:

- Делать сюжеты в защиту Церкви – идти на поругание. Это значит, что тебе испортят репутацию, оклевещут, оскорбят и даже при наличии профессиональных заслуг обвинят в бездарности. Надо быть мужественным человеком, чтобы защищать Церковь, и я уважаю всех журналистов, которые делают это.

Отец Владимир:

- Журналистская среда уже отравлена. На молодого Бориса Корчевникова, создавшего фильм как раз про информационную войну «Не верю», обрушилось что-то страшное.

Владимир Соловьев – это другая история. Он не так, как Петр Толстой, Аркадий Мамонтов и Борис Корчевников, защищал Церковь, но его слово дорого стоит.

Талантливых людей довольно много, но свою роль играет идеология и пропаганда. Это очень важная вещь. После советской эпохи мы уже забыли, что есть пропаганда и какова ее цель. А в настоящее время столкнулись именно с антицерковной пропагандой и ее методами, механизмами действия.

Очень многие оказались подвержены такому грубому ее воздействию. Довольно известные политики и журналисты были объектом манипуляций определенной идеологии и в то же время ее двигателями, проводниками.

- Как же нейтрализовать информацию, содержащую заведомую ложь о Церкви?

Отец Владимир:

- Недавно я познакомился с социологическими исследованиями «Как относится общество к Церкви?». Оказывается, информационная кампания на отношение российского общества к Церкви практически не повлияла: было 73 процента доверия, а стало 72.

Что касается личности Патриарха Кирилла (выше чем 50 процентов доверия), в этой позиции уменьшилось на 7 процентов. Это была самая настоящая травля, для которой избрали очень высокий авторитет, – умного, интеллигентного, умеющего проанализировать ситуацию и дать отпор человека. Именно его интерпретации событий больше всего боятся те, кто ведет информационную войну.

Нападки на Святейшего повлияли на мнение в обществе, но в целом оппоненты проиграли, потому что у людей с русским сознанием не потеряны тяга к святости, Богу, ощущение своего недостоинства перед Ним и уважение к Церкви. Во время этих нападок простые люди в конце концов поняли, что это бьет по каждому из них, по их отношению к святости.

Вспоминается история, как однажды к актеру Иннокентию Смоктуновскому пришли активисты с просьбой подписать письмо по поводу Татьянинского храма, вот, мол, был студенческий театр, а теперь актеры оказались на улице. Смоктуновский произнес тогда интересную фразу: «Скажите, какую я совершил в жизни подлость, что вы подумали, будто я подпишу письмо против Церкви?»

- Как вы смотрите на ситуацию с распространением в Церкви обновленческих идей? Архангельская епархия тоже столкнулась с этой проблемой…

Олеся Николаева:

- Ситуация такова: два-три священника, которые себя выделяют из общего числа духовенства, дистанцируются от всей Русской Православной Церкви и называют себя избранными: «Мы интеллигенция, особенные, а все остальные - мракобесы, простецы». Но это ложь.

Только в Москве 50 процентов священников с двумя высшими образованиями, причем не только духовным. Это кандидаты, доктора наук, выпускники университетов – к ним на богослужения приходят простые замечательные люди с золотыми сердцами, актеры, режиссеры, музыканты, писатели. На этом фоне вдруг появляется маленькая группа и называет себя элитой. Это смешно.

Отец Владимир:

- У меня, как настоятеля храма мученицы Татианы при МГУ, прихожане - тоже интеллигенция, академики, писатели, киноведы, очень много образованных людей. Так вот моя паства в пять раз больше, чем у отца Георгия Кочеткова, и никому в голову не приходит говорить о моем храме как элитном приходе.

Получается, мы – собрание грешников, а они – святых. Любые секты действуют исключительно по этому принципу, обособляя себя как собрание святых, обладателей и хранителей Истины. Здесь та же сектантская психология: мы прошли «оглашение», поэтому можем быть судьями всех остальных, а вот другие не прошли – и это второй сорт.

- С митрополитом Архангельским и Холмогорским Даниилом вы знакомы еще с советских времен…

Отец Владимир:

- Да, мы знаем его давно, познакомились, когда владыка был еще иеродьяконом. Потом он стал помощником благочинного в Троице-Сергиевой лавре, совсем молодым, в 27 лет. Представляете, что такое Лавра? Там было только 50 архимандритов, а молодой иеромонах назначает им послушания и следит за их выполнением. Очень трудное дело. Как можно было сделать так, чтобы остаться уважаемым человеком? А он добился этого.

Беседовала Людмила Селиванова

Возврат к списку




Публикации

Митрополит Корнилий: Собор станет духовным центром Архангельска
25 Авг 2023

Митрополит Корнилий: Собор станет духовным центром Архангельска


Интервью Митрополита Архангельского и Холмогорского Корнилия

Церковь и университет: сотрудничество на пользу молодым
17 Авг 2023

Церковь и университет: сотрудничество на пользу молодым


Молодой человек, осваивающий религиоведческую специальность, прошел в Архангельской епархии преддипломную практику. Он занимается переводами текстов христианской тематики.
С «Вестником Архангельской митрополии» Иван поделился соображениями по поводу своей деятельности и рассказал читателям о взглядах на духовную жизнь.

Протоиерей Евгений Соколов: Выпускной — не повод для пьянки
16 Июн 2023

Протоиерей Евгений Соколов: Выпускной — не повод для пьянки


Двадцатые числа июня превращаются в малый апокалипсис, полагает священник.

Пусть тяжелые новости не угнетают
3 Мар 2023

Пусть тяжелые новости не угнетают


О празднике Торжества Православия рассказывает глава миссионерского отдела Архангельской епархии протоиерей Евгений Соколов.