Архангельская епархия

Архангельскую епархию посетил ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета протоиерей Владимир Воробьев. В интервью нашему журналу священник рассказал о плодах постсоветского духовного возрождения, о преподавателях «в воздухе», а также о том, почему православное образование не растет «как грибы в лесу».

Преподаватели «в воздухе»

— Отец Владимир, в Архангельске некоторое время назад был филиал Свято-Тихоновского университета. Могут ли северяне надеяться, что он возобновит работу?

— И у меня лично, и у нашего университета в целом с Севером очень давние тесные связи. Первый раз я побывал в Архангельске 50 лет назад, тогда же впервые посетил Соловки. Многое из того, что мне дорого, связано с Севером.

Архангельский «филиал» университета пришлось закрыть по требованию министерства образования РФ. Эта же участь постигла и остальные 17 «филиалов» по всей России, подготовивших очень много людей для служения Церкви. Эти «филиалы» работали весьма интенсивно — преподаватели непрерывно летали на самолетах по всей стране. Мы даже шутили, что в любой момент времени у нас в воздухе оказываются несколько преподавателей.

Но министерство образования, видимо, решило, что наши «филиалы» выдают дипломы за деньги, поэтому лучше подобные учреждения закрыть. Это коснулось не только нашего университета.

Я употребляю название «филиал» в кавычках, т.к. открыть филиал в соответствии с требованиями министерства образования для нас практически невозможно. Церковное образование не получает достаточных субсидий от государства — приходится жить впроголодь, мы не можем осилить большие проекты. Поэтому мы более точно называли наши «филиалы» пунктами дистанционного обучения. Но они не понравились министерству.

Певчие нарасхват

— Давайте вспомним слова Христа Спасителя: «По плодам их узнаете их» (Мф. 7:16). Расскажите о вкладе Свято-Тихоновского университета в церковное возрождение в России.

— Когда университет и его «филиалы» только начали работу, в большинстве епархий не было православных специалистов. К примеру, нужно открыть отдел религиозного образования, а подготовленных для этого людей нет. На сегодняшний день изменения очевидны.

Наш университет добился утверждения государственного стандарта по теологии.

Сейчас у нас учатся не только богословы. Хотя богословский факультет и самый большой, но есть исторический, филологический, педагогический, миссионерский, социологический, а также факультет церковных художеств.

Сотни бывших студентов рукоположены в священный сан, среди них есть и епископы. При этом наши выпускники весьма востребованы не только в церковных структурах. Учащихся факультета церковных художеств и особенно певчих, «расхватывают» мгновенно, еще до окончания университета. Историки и филологи находят себе работу и в Церкви, и в светских учреждениях, многие преподают. МГУ охотно берет наших выпускников в аспирантуру.

Хорошо, что выпускники устраиваются работать в светские учреждения — в сферу управления, в СМИ, где могут представлять интересы Церкви.

Академики против теологии

— Перспективы научных исследований в области теологии довольно туманны. Под вопросом и трудоустройство выпускников-теологов.

— Теология давно внесена в классификатор образовательных специальностей, но среди научных специальностей ее до сих пор не было. Также не существовала она как трудовая специальность, поэтому устроиться на работу теологу по своему профилю было невозможно.

Президент Владимир Владимирович Путин неоднократно говорил, что Основы православной культуры в школе должны преподавать теологи — это и есть те специалисты, которых так не хватает в образовании. Президент говорит «нужно», а система сопротивляется.

Многие сомневаются, является теология наукой или нет. Таких людей не смущает, что именно эта дисциплина стояла у истоков развития европейских университетов. Не понимать, что теология — это гуманитарная наука, также смешно и стыдно, как считать, что история или философия не являются науками. Странная ситуация…

Семьдесят лет воинствующего атеизма до сих пор сказываются и в ученой среде. Не только доктора наук, но и академики позволяют себе заявлять, что теология не наука. «Что это такое — учение о Боге?!», — возмущаются они. Хорошо, но тогда что такое философия или искусствоведение? Чем эти науки «научнее» теологии? Естественно наукой называют не то благодатное ведение, за которое апостола-евангелиста Иоанна Церковь называет Богословом. Теология как наука изучает религиозный опыт, который зафиксирован в земной жизни человечества, в его истории, в памятниках письменности, в культуре, в искусстве. Никто не предлагает изучать Бога – это даже звучит кощунственно. Но изучать Евангелие, историю его переводов естественно и полезно. Также можно и нужно изучать историю Церкви, ересей и расколов — это же существенная часть истории человечества, одна из причин колоссальных исторических катаклизмов, войн, разделений. Но полноценно и профессионально заниматься этой наукой, находясь вне Церкви, невозможно. Поэтому и существует целая гуманитарная научная отрасль — теология. Понятно, что некоторые люди, будучи атеистами, не желают признавать теологию вообще — по идеологическим соображениям, как поступали большевики. Принимают европейскую ученость, Болонский процесс и прочее, но забывают об истоках христианской цивилизации!

Религиозные разделения ведут к войне

— Украинская трагедия заставила наших государственных мужей пересмотреть некоторые аспекты преподавания гуманитарных дисциплин в школе. Приходит понимание необходимости перемен в обучении детей истории, литературе. Можно ли говорить, что в церковном образовании также происходят изменения?

— Единство народа основывается на внутреннем духовном самоопределении. Давайте вспомним историю Руси до Крещения, совершенного князем Владимиром: языческие племена непрестанно враждовали между собой. Объединить Русь удалось, когда она стала православной. Единство славянского мира основывалось на Православии.

Недоброжелатели славянского мира делали и делают все, дабы его развалить. Начинают всегда с разделений религиозных. Неоднократно были попытки часть славянского мира сделать католическим. Например, взглянем на историю сербов: хорваты сделались католиками, и с тех пор их противостояние с сербами не прекращается. Причем это совершенно дикая вражда — по жестокости и вандализму она сравнима только со страшными, варварскими временами, когда без разбора рубили головы.

На Украине уже давно очень активно развивались баптисты и униаты, и униатские области отделялись от России. Разделения религиозные всегда помогают организовать народные столкновения и гражданскую войну. Когда Украина получила суверенитет, что было сделано? Произошел церковный раскол: кроме Московского Патриархата там образовались иные юрисдикции, активизировались униаты и раскольники.

Раздробленность, когда все враждуют и защищают друг от друга свои храмы, весьма деструктивно влияет на общество.

Конечно, нынешняя ситуация — это результат 70-летней борьбы с Православием, выкорчевывания веры и уничтожения христианской культуры, вытеснения ее массовой западной культурой. Люди перестают ощущать себя единым народом.

Чтобы противостоять этому, надо развивать православное образование, основываясь на родной культуре, воспитывать детей в любви к своей стране. А у нас везде и всюду названия на чужих языках! Зачем заменять свои слова иностранными? Ведь заграницей такого нет. Нужно беречь русский язык. Если мы не ценим свою культуру, не знаем ее, а лишь хотим, чтобы у нас было «как у них», тогда, конечно, участь нашего народа плачевна. Русская культура — замечательная, прекрасная, высокая. Почему мы должны ее забыть и променять на чужую, часто весьма приземленную культуру?

Большие вопросы имеются к авторам современных учебников и методик преподавания. Кого они хотят воспитать? Если патриотов, то материал нужно подавать по-иному. Часто информация искажается в угоду западным веяниям. Боюсь, что наши дети не будут иметь адекватного представления о русской истории. Если мы продолжим постоянно пренебрегать своей историей, своей культурой, искусством, и, прежде всего, своей Православной верой, тогда шансов на будущее у нас нет.

Нельзя требовать, чтобы православное образование выросло как гриб в лесу. Оно обходится дорого, и кто-то должен его финансировать. Почему государство дает деньги только на неправославные учебные заведения, в том числе религиозные, а православные игнорирует?!

Православных школ очень мало, и живут они по принципу «не благодаря, а вопреки». Когда государство отказывается выделять деньги на православное образование, это означает, что равные права для представителей разных вероисповеданий формально предоставлены, но возможностей равных нет. Почему так происходит? Налоги же берутся со всех одинаково! А оплачивается образование за счет налогов. Почему-то атеистическое образование оплачивается, а православное — нет, несправедливо это…

Для общины нет ничего невозможного

Церковь начала свою жизнь как община верующих. Однако к XIX веку происходит подмена: понятие «община» вытесняется понятием «приход». Но ведь приход — это территориальное явление. Живущие вокруг храма были к нему и приписаны. Такое практиковалось до революции в России. Община — другое, это семья. В ней должен быть отец — духовный пастырь. Чтобы община существовала, нужно предусмотреть условия для ее жизни.

Чтобы Церковь была активной, нужно развивать общинную жизнь. В общине, как в семье: если один заболел, то другой возьмет на себя труд и поухаживать, и покормить, и посидеть у постели. Это — маленький мир, и в нем нет ничего невозможного.

Создать сильную общину и воспитать ее способны не все священники. Жизнь такого пастыря превращается в трудный подвиг. Фактически, священник должен отказаться от собственной жизни. Когда община большая, у священника на себя не остается ни минуты времени.

600 детей в семье

В Москве есть некоторое количество сильных православных общин, это могучий фундамент церковной жизни. В них действует принцип: семья должна быть многодетной.

В нашей общине, например, более 600 детей, в семьях по 5, 7 и больше. В первый день Пасхи у нас причащаются более двух тысяч человек. Я помню советские времена, когда в Церковь приходили одни бабушки, друг друга не знавшие и не общавшиеся. Сейчас все по-другому. Когда семьи дружат, они обмениваются одеждой, колясками, игрушками, постоянно помогают друг другу. Идут ли на экскурсию, едут ли в поход, на дачу ли выезжают вместе — собирают всех деток-однолеток, все общаются. Для них храм — это центр жизни. Например, едут в поход, где собираются? В храме. Посмотришь, а во дворе церковном рюкзаки стоят, лыжи, велосипеды.

«Вы куда?»

«А мы в поход!»

Такая вот настоящая общинная жизнь и на селе возможна и где угодно, она привлекательна, в ней действительно есть любовь. Тогда прихожане могут быть и миссионерами, и помощниками настоятеля по любым вопросам. Все, что сейчас благословляет развивать Святейший Патриарх Кирилл, в общине есть в избытке.

Выйти из подполья

Много сейчас говорят о миссионерской работе. В наше время не обязательно ехать в Африку, чтобы стать миссионером. Проповедовать прежде всего нужно среди молодежи, особенно университетской.

Совершенно очевидно, что Церковь, если хочет быть сильной, должна иметь мощную образовательную систему. У Католической Церкви, например, многие сотни университетов по всему миру. У нас же в этом смысле убогая картина. Мы находились в гетто многие десятилетия, привыкли к этому как к норме, и теперь даже верующие не всегда понимают, зачем нужны церковные вузы. Приходится долго объяснять, зачем нужно православное образование. Жить в гетто проще, но тогда не надо жаловаться, что мир о нас и о Христе ничего не знает.

Апостол Павел говорил: «Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Кор., 9:20-22). Нельзя забыть этот пример и презрительно отгораживаться от мира. Нельзя отказываться от заповеди Божией и своего долга нести миру свет Христов. Необходимо выйти из подполья и трудиться, прежде всего, на ниве христианского просвещения!

Беседовал Марк Полосков