Архангельская епархия

Визуальный облик каждого города на планете исключителен. Точно так же неповторимо его внутреннее, смысловое наполнение, духовная сущность. Метафизика города, что она значит? Ее определяют как «зримое незримого».

Каков же дух Архангельска, его «незримое», что отличает наш город как в материальном воплощении, так и в отражении этого мира в умах людей, в их мышлении, психологии? Своими мыслями по этому поводу делятся секретарь фонда сохранения исторического наследия «Император» Владимир Станулевич и московский урбанист Святослав Мурунов.

Звездный час миновал

Место в Архангельске, где душа поет, — Заостровье, особенно в солнечный день у каменной церкви. Это лучшее впечатление, просто заряд бодрости, рассказывает Владимир Станулевич. — А вот общее наблюдение за городской жизнью дает скорее негативные, чем позитивные оценки. Почему? Да потому что возникают диссонансы. Мы говорим, что у нас славное прошлое, а между тем оно все уничтожено. Все символы этого прошлого, его носители в пределах городской черты уничтожены, за исключением Гостиных дворов. К примеру, в Каргополе такие символы стоят, в Вологде артефакты сохранились, а у нас  нет. А мы говорим «славное прошлое»…

— А разве прошлое может быть выражено только в материальном?

— Нет, но эмоции по этому поводу возникают. Например, идешь по Мадриду и понимаешь, что нет ни одного дома, который поставлен по равнодушию или за взятку. Есть генплан — и никаких точечных застроек, пристроек, нет безвкусных фасадов, которые согласовывают по блату или за деньги. Гранитные мостовые, которые простоят сотни лет, никто не меняет плитку каждые полгода.

В Архангельске еду по приличным кварталам, новостройкам. В районе улицы Серафимовича, на углу пр. Советских космонавтов стоят силикатные дома абсолютно бездарной архитектуры. Чудовищное зрелище — студент первокурсник такого бы не наваял. Между тем по стоимости квадратного метра дома очень дорогие. Следовательно, это деньги, выброшенные из окна заказчиком, который не может оценить архитектора, и характеристика самого архитектора, который не может спроектировать жилище.

Или какой главный художник мог бы согласовать граффити на Набережной города? У нас это было согласовано. Еще пример: едешь из Соломбалы в город. С одной стороны — трехэтажный ларек одного цвета, а с другой — двухэтажный ларек другого цвета. Где, кто, когда мог такое согласовать?

Нигде, как в Архангельске, нет такого количества красивых, дорогих машин, которые меняют раз в три года. На перепродаже люди теряют в год 20 процентов от стоимости, чтобы через три года купить новое авто из люксового сегмента — они теряют 60-70 процентов. Потом покупают следующее, добавляя огромные деньги. Зачем? Вложите их лучше в красивый загородный дом.

Такой взгляд на вещи не характерен для северных людей, что уж тут победило, я не знаю, но это не разумно. Кормим далеких японских и немецких «партнеров».

— А где же неуловимый дух Архангельска?

— Так это он и есть. Между тем, природа у нас великолепная, заострено все — контраст цветов, закаты, рассветы, даже болото — произведение искусства.

Деньги есть, но как эти деньги тратятся? Посмотрите, сколько в городе торговых центров. Это же насосы, которые выкачивают деньги с территории! На месте наших бизнесменов, построивших свои центры, надо бы остановить приход иногородних мегацентров. Но этого не происходит. Автосалоны — 90 процентов дохода отправляется в Москву, производителю в Японию, или в Америку, или в Германию. Зачем городские власти отводят под них земельные участки? Или сетевые магазины, не продающие ничего местного, потому что у них централизованный закуп. Это прямой убыток для местного сельского хозяйства, и, тем не менее, землю отводят. Поставьте условие по широкой линейке местных товаров на прилавке в крайнем случае, если уж очень хочется построить. Но с этим проблема – гиганты строятся, а власти приходят и разрезают ленточку. А зачем? Подчеркну, что это насосы, который выкачивает деньги из региона. Вкладывать надо в недвижимость, в том числе загородную – стройматериалы наши, строители наши, эксплуатация наша. Нет, покупаем Лексус и идем в сетевой гигант.

— А что, по-вашему, ожидается в перспективе?

— У Архангельска был звездный час в XVII веке, до 1718 года, когда вышел указ Петра Первого о запрете морской торговли. Город был «окном в Европу» и нормально жил бы дальше. Но возник Петербург, и Архангельск придушили. В Петербург увезли несколько сот купеческих семейств, забрали всех кораблестроителей. Вот что произошло, но до этого Архангельск давал треть государственного бюджета, через него шла большая часть внешней торговли. Академики-геологи говорят: Московское государство не сложилось бы, если б не ресурс архангельской пушнины и соли. На территории Москвы и Новгорода не было месторождений железа, меди и золота. Нужно покупать, а ресурсы откуда брать? В Заволочье была пушнина, соль, смола, слюда, жемчуг. Но главное — пушнина и соль. За них получали железо и золото, содержали армию, вооружали ее. Так что, если бы не Север, не было бы и всей России.

Звездный час миновал… Сейчас идет борьба за место в Арктике, в России по большому счету. Единым проектом «Арктика» руководят из Москвы, не из Архангельска. Колыбель русского флота — делают подводные лодки, подходит к концу серия «Бореев» и проекта «Ясеня», дальше, как сказано, конверсия ВПК на 50% к 2030 году. А что вместо?

— А что касается культурного  и научного потенциала?

— Мы говорим — славное прошлое, мы говорим — Арктика — это археология. В САФУ было два археолога. Одного уволили по сокращению штата, в связи с необходимостью сэкономить 15 тысяч рублей. Это редкая профессия, штучное производство. В Архангельске огромный фронт работ, а профессионал сидит без работы и денег. Крупные бизнесмены, строящие на десятки миллиардов рублей в исторической части города говорят мне, что археология дорогая и ее «не потянуть»!

У нас есть интеллектуальный бомонд, есть люди, с которыми интересно что-то обсуждать. Открылось историческое кафе в краеведческом музее. Там действительно хорошие люди делают хорошее дело. Но на общении все и заканчивается. Типичный пример — нужен учебник по истории края, у которого славное прошлое. Областная власть создала авторский коллектив и не сказала, сколько им заплатят — некоторые авторы отказались от участия. Сейчас руководитель коллектива планирует выпустить учебник в 120 страниц. Что это за учебник? Интеллект у нас в городе не востребован.

Не подумайте, что я решил поворчать, но проблемы настолько очевидные и легкорешаемые, (но не решаются) что становится обидно «за державу».

Дух временщичества

«То, что строится здесь, показывает непонимание того, как устроен сложный город, того, что плохая архитектура будет выживать отсюда творческую интеллигенцию. Мне кажется, какой-то дух временщичества в Архангельске поселился среди тех, кто принимает решения. Это грустно», — считает московский урбанист Святослав Мурунов, приехавший в Архангельск на VI гражданский форум «2B SUSTAINABLE. Урбанистика».

По словам Святослава Мурунова, во многих городах России потеряна культура строительства, предполагающая преемственность архитектурных традиций: «В связи с этим появляются такие прецеденты, как обшитые сайдингом исторические здания, глухие заборы в частном секторе, абсолютно не ориентированная под климат городская мебель, абсолютно не учитывающие цветовую гамму и световой день города фасады торговых центров. Тут виноваты не материалы и не строители, и даже не люди, которые здесь живут. Они, возможно, выживают чисто экономически в этом городе, у них нет специальных компетенций. Они не задумываются об эстетике. А вот профессиональное сообщество, архитекторы, инженеры-конструкторы, заказчики, власти и бизнес, конечно же, могли бы договориться, обсудить, что строить и как строить».

Эксперт привел примеры некоторых практик городского взаимодействия в разных регионах: «В Новосибирске, например, градостроительный совет состоит из трех городских сил: девелоперы,  архитекторы и градозащитники. Мэр города возглавляет совет, он запирает этих людей на совещаниях, и, пока они не договорятся, не выпускает. После этого любые градостроительные решения похожи на консенсус, не на компромисс, а именно на хороший консенсус. В Иркутске бизнесмены нанимают профессионалов, делают сложные концепции, и уже с ними выходят на согласования с администрацией города. Много в России городов, где появились бизнесмены, думающие на перспективы, осознанно подходящие к проектам, однако эта осознанность возникла лишь в последние годы».

Из публикации Татьяны Смирновой «Метафизика города как текст» в журнале «Молодой ученый» (Казань)

«Город городу рознь. Есть города, которым как бы самой судьбой предназначена особая роль в бытии и культуре того или иного народа или многоязыкой ойкумены. Они обладают особой метафизической значимостью, так как, размышляя о них, мы прорываемся к самим основам человеческого существования, основополагающим ценностям…

Постигать дух города можно по-разному. Можно разглядывать его с высоты птичьего полета, можно вглядываться в планы городов, которые напоминают чернильные пятна в психологических тестах. Всегда можно что-то усмотреть – какие-то образы, геометрические фигуры. Постигать дух города можно, вслушиваясь в его шум («голос»), вглядываясь в «лицо». У каждого города свой «голос» – преобладающий звуковой фон, шум: будь то падающая вода многочисленных фонтанов, цоканье копыт лошадей, звонки трамваев и тому подобное. Вслушивание сменяется разглядыванием и разгадыванием. Простое разглядывание тела города заставляет задумываться, город предлагает решать загадки. Почему в старых городах такие узкие улочки? Или дороговизна земли? Для более эффективной обороны при проникновении неприятеля внутрь города? …Можно сказать, что у города загадочное лицо. Каждый город – почти личность; у него не только собственный, ни с кем другим не сравнимый, пластический образ, но и возрастное углубление, осмысление черт этого образа, их живое, объединяющее действие на всех живущих в этом городе. Каждый город это почти личность…

Город крепок не только стенами, но и укорененностью в бытии (конкретной проблеме, нужде), откуда он  получает  и где потом «держит» свои смыслы. Миссия укореняет город, но она же содержит наиболее ясное указание на устремленность в будущее, на то, что еще только предстоит сделать, на то, какой нужно «разрешить вопрос».

Людмила Селиванова

Материал из журнала "Вестник Архангельской митрополии" №6/2016