Архангельская епархия

Как связаны Opus Dei и Иоанн Павел II? В чем причины отречения папы Бенедикта? Почему миллионы католиков уходят в секты? Сможет ли Франциск I справиться с курией? О мифах и тайнах самой многочисленной конфессии мира «Вестнику Архангельской митрополии» рассказывает известный ученый и педагог, профессор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Борис Алексеевич Филиппов.

С какого бока я полонист

- Борис Алексеевич, хотелось бы обсудить с вами тему, которой вы посвятили, как сами говорите, более сорока лет жизни – католицизм. Прежде всего, как вы, историк, чья деятельность пришлась на советское время, занялись такой темой?

- Все просто. Однажды во время учебы в аспирантуре я услышал лекцию о польском антифашистском сопротивлении. Преподаватель сказал, что есть хорошая книга, роман о сопротивлении, которая никогда не будет переведена на русский язык. Я решил ее прочесть, для этого выучил польский язык. Потом, когда я женился и оказался в Москве, один из моих друзей увидел, что я читаю на польском (я тогда как раз искал работу), и рассказал, что в Институте информации по общественным наукам (ИНИОН АН СССР) нужен специалист по Польше. И я пошел на беседу с заведующим отдела социалистических стран. Меня спросили, «с какого бока я полонист» … Дали на пробу написать реферат по одной польской книге и взяли на временную работу… Там я проработал 17 лет. Поскольку я по образованию германист и не мог самостоятельно за короткий срок превратиться в полониста, я пошел в ИЭМСС (Институт экономики мировой социалистической системы АН СССР), в сектор Польши, и сказал: «Ребята, научите меня». Там сидели высококлассные специалисты, и в течение нескольких лет я стал экспертом по Польше.

Для научной работы я выбрал тему, которая была мне больше всего интересна – Католическая церковь Польши (Костёл). Не только потому, что она была главной политической проблемой для коммунистов, но ещё и потому что писать о проблемах Русской Православной Церкви было нельзя, а о проблемах Католической церкви в Польше можно. Не я один делал такой выбор, это была своего рода сублимация, замещение интереса к нашей родной Церкви.

- Вы уже были верующим человеком?

- У меня такое ощущение, что верующим я был всегда. До поступления в институт я жил с родителями в деревне в Псковской области, в Печерском районе. В школе был секретарем комсомольской организации. Вызывают в райком комсомола в г. Печоры (за 30 километров), я приезжаю. Райком работает с 9 часов, а я приезжал в 8 утра. Куда идти? В монастырь. А в церковь ходить я стал позже, уже с аспирантских времен.

- Вы долгое время были «кабинетным экспертом», но после избрания папой Римским Иоанна Павла II вышли на другой уровень. Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее.

- Совершенно верно, когда я стал заниматься Польшей и Польской Церковью (Костёлом), оказалось, что в ней есть два выдающихся человека, к которым было приковано всеобщее внимание: кардинал Стефан Вышинский и кардинал Кароль Войтыла, будущий папа. Если о Вышинском в нашей стране знали, то о Войтыле почти никто не знал. Я работал в ИНИОНе с 1974 года, а в 76-ом вышла книга американского исследователя, декана факультета журналистики Гарвардского университета, посвященная Восточной Европе. В ней каждая страна была представлена портретом человека, как символа этой страны. И в разделе посвященном Польше был дан не Вышинский, а Войтыла. Меня этот человек очень заинтересовал. Удовлетворить любопытство было тем легче, что Институт информации являлся единственным в стране, уникальным научным учреждением, которое получало из-за границы основные мировые научные и политические журналы и книги. Продукция нашего института делилась на две неравные части, одна (большая) в виде реферативных журналов и реферативных сборников шла в университеты и была открытой, а другая (меньшая) в виде аналитических обзоров и записок (закрытая) шла во все идеологические структуры власти, включая отделы ЦК КПСС, в МИД и в аналитические структуры органов госбезопасности. Так вот, избрание Иоанна Павла II в 1978 году советское руководство очень напугало.

Иоанн Павел II - агент ЦРУ?

- А почему власти испугались, если о нем знали так мало?

- Поэтому и испугались. Кроме того, так получилось, что в это время в Вашингтоне помощником президента Джимми Картера был поляк Збигнев Бжезинский, а в Риме оказался поляк Кароль Войтыла, который довольно скоро в узком кругу (но это стало известно далеко за его пределами) сказал: «У меня нет русского комплекса». Что в переводе означает: «Я не боюсь русских». Если прежний папа Павел VI не понимал и боялся коммунизма, то Войтыла сказал, что не боится. Эта была одна из причин его избрания. Кроме того, в это время в Латинской Америке радикальные священники (прежде всего иезуиты) в борьбе с военными режимами стали блокироваться с марксистами. Как обоснование борьбы с военными режимами возникла «теология освобождения». Можно сказать, марксизм стал внутрицерковной проблемой в Латинской Америке.

- Тогда же родилось убеждение, что папа - агент ЦРУ?

- Вы знаете, это была нормальная реакция советских бюрократов. Когда они чего-то не понимали, они говорили: «Это агент ЦРУ». Вот как православные хотят сказать «враг», они говорят: «Это масон». А во Франции после избрания Кароля Войтылы на папский престол появился роман известного французского писателя Роже Пейрефитта, где папа изображается как агент КГБ. Роман приключенческий.

- А в реальности были какие-то основания? Какова роль ЦРУ в избрании Иоанна Павла II?

- Если есть организация, которая способствовала его избранию, то это «Opus Dei». Но не потому, что она кому-то что-то велела. Эта организация обращает внимание на талантливых и перспективных молодых католиков, и в этом качестве она ему помогала: давала деньги на зарубежные поездки, публичные выступления, на перевод и издание заграницей его книг. Это все стоило денег, а Польская Церковь таких средств не имела.

«Opus Dei» - международная католическая организация. Она влиятельна благодаря тому, что, как и орден иезуитов в период Реформации, пытается объединить католических интеллектуалов и одновременно высококлассных специалистов. Ее члены готовы работать (работают) министрами, президентами банков, университетов, возглавляют католические СМИ...

- То есть в 1978-ом году, когда напуганная советская власть стала искать специалистов по новому папе, фактически единственным экспертом по Иоанну Павлу II оказались вы…

- Я не могу сказать, что был единственным, но одним из очень немногих. Например, в связи с избранием папы меня пригласил председатель Совета по делам религий при Совете Министров СССР В.А. Куроедов, чтобы я ему рассказал о личности понтифика. Меня стали приглашать как эксперта в отдел пропаганды, руководивший антирелигиозной пропагандой в нашей стране; в международный отдел ЦК, который занимается соцстранами. Активность Ватикана при Иоанне Павле II нарастала, активность Церквей под влиянием папы возрастала, и я как эксперт был востребованнейшим человеком (хотя и не был членом партии), практически до тех пор, пока советское государство не рухнуло.

Долгие годы советская власть и ее представители при анализе связанных с религией и Церковью проблем довольствовались повторением азов так называемого «научного атеизма». Но когда во всем мире началось религиозное возрождение (в их терминологии: «появился религиозный фактор в политике»), они к этому оказались совершенно не готовы. Деятельность любой религиозной организации они рассматривали только в категориях финансируемой ЦРУ антисоветской враждебной деятельности. Я (как эксперт) был одним из немногих, кто пытался говорить о религиозной мотивации в деятельности папы. Те партийные деятели, с которыми я разговаривал, этого не понимали. Их интересовало, к примеру: «сколько людей польский костёл может вывести на улицу в случае кризиса».

Жесткая рука папы

- Что вы можете сказать о личности Иоанна Павла II? Какой это был человек?

- Интеллектуалы на папском престоле были и до него. Нельзя сказать, что это был серьезный богослов, просто богословски образованный человек, который писал богословские статьи на самые современные темы. Профессиональные богословы относились к нему снисходительно. Сам папа к своим богословским трудам тоже относился с юмором, но зато он многих известных богословов (к этому времени они все были глубокими стариками) сделал кардиналами, как бы выразив им от имени Католической Церкви благодарность. Часть известных католических богословов и преподавателей богословских дисциплин в западноевропейских университетах были с папой в конфликте. Будучи кардиналом, он разрешал в Польше богословские дискуссии, но, став папой, увидел, что это небезопасно для Католической Церкви. Сошлюсь на слова В.О. Ключевского, который, напутствуя выпускников, говорил: «Господа, преподавайте историю, а не свои недоразумения». То есть, господа богословы, между собой вы можете спорить на любые темы, но, когда вы идете к студентам или к пастве, вы должны выражать церковную точку зрения.

В этом смысле он занялся восстановлением расшатанной после Второго Ватиканского собора дисциплины. Вообще, он был жесткий в вопросах церковный дисциплины человек. И ее, можно сказать, восстановил в Католической Церкви.

- Второй Ватиканский собор – трагедия для Римской Церкви? Можно услышать мнение, что именно после него католические храмы стали пустеть.

- Второй Ватикан и собрали, потому что церкви стали пустеть. Ему предшествовали тяжелые 40-60-ые годы, время запустения семинарий, закрытия храмов и монастырей. Собирают собор и думают, доживет ли Католическая Церковь до конца XX века.

А с 1969 года начинается бурный религиозный подъем. Религиозная жизнь имеет волнообразный характер. Только святые могут все время находиться в религиозном напряжении, обычным людям оно не под силу, и мы в истории наблюдаем подъемы и спады этого массового религиозного напряжения. Подъем начинается с того, что неожиданно, как бы на пустом месте просыпается массовая народная религиозность. Люди не только начинают ходить в церковь. Они начинают активно читать религиозную литературу, совершать паломничества, отправляться в тяжелые миссионерские поездки… Это характерно для последней трети всех веков. Причем пик, как правило, приходится на 80-ые годы. С 90-ых начинается медленный спад напряжения и активности.

Когда молчат атеисты

- А в России?

- У нас было то же самое. Я сужу по наступлению атеистов. В период религиозного подъема они молчат, их никто не стал бы слушать. Как только начинается их активность, это верный знак, что религиозная активность идет на спад.

Это было даже во времена Французской революции. Еще один показатель – рост сект. Люди не удовлетворены традиционными ответами духовенства на возникшие у них вопросы и идут в секты. Для периода, о котором мы говорим, новая религиозность прямо выражается в цифрах: появились сотни миллионов харизматиков. Первые проявления – 1960-ые годы. В 80-ые годы в Америке их уже миллион, а сейчас – как пожар, понимаете? В Католической Церкви называют число членов харизматических групп от 60 до 120 миллионов человек. Их группы (общины) имеются во всех традиционных деноминациях. Общая численность членов харизматических групп оценивается в 400-600 миллионов человек.

Католическая Церковь пытается их приручить, но без больших успехов. Они принципиально экуменичны, антидогматичны, их не интересуют богословские проблемы. Они разлагают традиционные церкви изнутри.

- Движение священника Георгия Кочеткова в нашей Церкви – явление того же порядка?

- Да, оно тоже сюда относится. В это же время в католицизме новый религиозный подъем проявился в возникновении 123 массовых, объединяющих мирян движений. Они были основаны мирянами, монашествующими или священниками, которые неудовлетворенны традиционными формами церковной жизни и жаждут расширения роли мирян в Церкви. Большинство этих движений находятся в конфликте с местными епископами.

- Их толкает на это желание какого-то обновления церковной жизни?

- Да, и завышенные требования к епископату. Это тоже характерная черта всех этих волн.

- Но, казалось бы, Второй Ватикан как раз попытался приблизить Церковь к мирянам…

- Совершенно верно, Второй Ватиканский собор дал право всем этим мирянским движениям претендовать на официальный статус.

- И это расшатало дисциплину?

- Дисциплину расшатало другое. На самом соборе «развязались языки», и началось обсуждение не только того, что можно обсуждать, но и того, что является предметом веры. Другая причина – непрекращающаяся попытка переноса на церковную почву демократических способов решения церковных и общественных проблем.

Второй Ватиканский собор – безусловно, положительное явление в том смысле, что речь шла о решении реальных проблем Церкви. Одним из таких положительных решений было учреждение Синода епископов (250 человек), который собирается раз в три года, чтобы обсудить самые насущные проблемы Католической Церкви. Была расширена автономия местных епископатов. Говоря о Соборе, следует помнить, что Католическая Церковь насчитывает более 1,1 млрд крещенных и свыше 400 тысяч священников. Это огромный организм с множеством проблем. Проблемы и Собор – это особая тема для разговора.

- То есть рост международного влияния римо-католиков в 70-е, 80-е годы связан с религиозным подъемом вообще?

- Конечно, и иначе объяснить нельзя.

Для католиков Россия закрыта

- А какова роль Иоанна Павла II в крушении лагеря соцстран?

- Скажем так, он активно влиял на этот процесс. Например, в Польше для всех противников коммунистического режима его визиты были способом легально выйти на улицу. Для всей социалистической системы, и вообще для всего мира, потрясением было узнать, что во время первого визита в Польшу его вышло встречать 6 миллионов человек. В 1987-ом году я специально приехал в Варшаву посмотреть, как это выглядит. Выглядело внушительно, и одновременно – как домашний праздник.

У папы было представление о том, что у происходящего в Латинской Америке и в Восточной Европе много общего. Специалисты могут с этим соглашаться или не соглашаться, но у него это ощущение было.

- Его влияние было в большей степени идеологическим?

- Без сомнения. Он расширил сферу свободы Церкви и не только католической. Папа считал, что он говорит со светскими властями от имени всех Церквей Европы, включая Православную.

- Борис Алексеевич, напрашивается вопрос: существует много конспирологических теорий о влиянии Ватикана на Русскую Православную Церковь, о личности митрополита Никодима (Ротова), о слишком тесных взаимоотношениях с католиками на современном этапе. Ваш взгляд на это?

- В дневниках отца Александра Шмемана есть интересная запись о митрополите Никодиме, «который ведет борьбу с католиками» на международном уровне. И это взгляд православного священника и богослова из Америки.

Да и католики разные. У меня в Польше хорошие друзья-католики. С поляками-миссионерами в России трудно разговаривать, с итальянцами, французами – легко; у них ведь к нам нет никаких вековых претензий.

В советское время все было понятно. Социалистическая система была общим противником для верующих всех стран. Международные контакты позволяли тому же митрополиту Никодиму защищать церковные институты в нашей стране от закрытия в период гонений. Но взаимопомощь между верующими сразу исчезла после падения советской власти. Со стороны братьев-католиков предпринимались попытки воспользоваться слабостью нового Российского государства. Это было, и все наши претензии к ним оправданы. Никаких успехов Rатолическая Церковь на нашей территории не достигла, мы показали, что эта территория, как и в XI, XII и в последующие века закрыта для католического влияния.

Конспирологические версии характерны для определенного типа сознания, которое все сложные вопросы сводит к простым объяснениям. В XIX веке все проблемы объяснялись тем, что «англичанка мутила», либо иезуиты, либо масоны. Я в своих лекциях говорю: «Что все прицепились к бедным иезуитам и масонам? Сегодня Opus Dei им всем дает сто очков вперед».

Масонская культура, безусловно, нанесла огромный ущерб Церкви. Проектное мышление, из которого вышли социализм, коммунизм – это все масонство, так что претензии к ним самые обоснованные. Это было верно в XVIII, XIX, XX веке, но сегодня новые проблемы и новые противники, более страшные, я бы сказал. Есть проблемы цивилизационные, которые являются результатом развития нашей европейской цивилизации, есть проблемы региональные, которые касаются только определенного региона, и есть проблемы конфессиональные, которые затрагивают только одну конкретную Церковь. И цивилизационные проблемы ни в коей мере нельзя свести к чьим-то проискам. Возрастание роли мирян и женщин в Церкви – это цивилизационные проблемы.

Противовес иезуитам-радикалам

- В своих лекциях Вы говорили, что Иоанн Павел II был в конфликте с иезуитским орденом, а новый папа Франциск I сам является иезуитом.

- Иоанн Павел рассматривал иезуитов не как помощников (кем они являются по статуту), а как тех, кто мешает реализации его программы в Латинской Америке. Дело в том, что в Латинской Америке большая часть иезуитов и значительная часть духовенства, в некоторых странах большинство – это миссионеры из европейских стран или из Северной Америки. Даже поляки, которые приезжали в Латинскую Америку, представляли высокоразвитую страну по сравнению с местным уровнем. Для священников-миссионеров существовавший в 60-70-е годы уровень жизни в этих странах и союз Церкви с диктаторскими режимами был оскорблением их христианского чувства. Они не хотели с этой ситуацией мириться и стали блокироваться с находящимися под влиянием марксистов левыми радикальными/ революционными группами и движениями.

Если нынешний папа не был сторонником радикалов, то это не значит, что он поддерживал эти режимы. Но он был местным иезуитом, а местное духовенство отличались от приезжих тем, что эту среду с бедностью и произволом властей, в которой они выросли, воспринимали как данную, как естественную среду их обитания. Иоанн Павел II сделал аргентинца иезуита Бергольо епископом, кардиналом… в противовес иезуитам-радикалам.

- Все мировые СМИ отметили нестяжание нового папы, его негативное отношение к богатству, роскоши духовенства. Это вызвано тем, что он вырос в такой среде?

- С одной стороны, это монашеская традиция. С другой, это характерная для 60-ых годов (время формирования будущего папы как священнослужителя) черта – стремление в христианской жизни вернуться к нормам Древней Церкви.

- То есть он воплощает идеалы своей молодости?

- Да, и он не начал воплощать их только в Риме, а следовал им всю жизнь.

- У многих это вызывает едва ли не шок…

- Так это воспринимается только теми, кто раньше не обращал на это явление внимания… Есть и другие примеры: брюссельский кардинал Данеельс – у него маленькая машина, но вся Бельгия знает, что в ней за рулем кардинал. Духовный авторитет священнослужителя не зависит от размера машины.

- Есть расхожее представление о том, что Ватикан утопает в роскоши…

- Это было скорее в средние века. В конце 60-ых – начале 70-ых XX века было такое психологическое движение, когда епископы отказывались от дворцов и машин в пользу детских садов, социальных служб. Хотя не все, конечно.

- Почему все-таки ушел Бенедикт XVI? Прозвучало очень много разных версий…

- То, что со здоровьем у папы Бенедикта плохо, это правда, причем речь не о какой-то конкретной болезни, а о возрасте. Я читал, что у него были провалы в памяти. Это одна из причин, почему он решил отказаться от престола. Вторая – он человек ответственный. Увидел масштаб проблем, ощутил свое бессилие и решил передать этот груз преемнику.

- А почему избрали папу Франциска?

- Он был кандидатом на папский престол уже на предыдущих выборах, причем вторым кандидатом. При последнем подсчете голосов, где он упоминался, за кардинала Ратцингера было 44, за него 22 голоса. По той информации, которая у меня есть, он сам отказался в пользу Ратцингера, поэтому, на новом конклаве он оказался, естественно, в центре внимания. Конклав был очень коротким.

Церковь и «дух времени»

- В СМИ можно встретить расхожую фразу, что новый папа занялся ребрендингом Католической Церкви, что Церковь начинает меняться, отвечать духу времени. Каково ваше мнение?

- Что значит «дух времени» и «начинает меняться»? Иоанн XXIII провозгласил на Соборе принцип постоянного реформирования. Не приспособления. Церковь (принципиально) не должна приспосабливать к миру. Но она должна уметь читать знамения времени. На Втором Ватиканском соборе прозвучала идея, что если Церковь не будет учитывать «знамения времени», то она перестанет быть Церковью.

Сможет ли новый папа справиться с курией? По аналогии: Горбачев приехал в Польшу и стал хвастаться, что начал борьбу с бюрократией. Крупнейший польский социолог Ян Щепаньский сказал ему: «Со времен египетских фараонов все борются с бюрократией, и никому не удалось ее победить. Нужно не бороться с ней, а попытаться использовать ее в своих целях». Так что мы не знаем, какие отношения у папы будут с курией. За последние десятилетия численность ее сотрудников увеличилась в два раза, теперь ее хотят сократить вместе с расходами на ее содержание. У мирового епископата Римская курия вызывает раздражение еще и потому, что создана она была как канцелярия папы, а превратилась в самостоятельный институт, который контролирует деятельность епископов.

- Новый папа может попытаться ограничить ее власть и сделать Церковь более народной?

- Не более народной, а более Церковью. Я недавно прочел, что епископы должны вспомнить о том, что они наследники апостолов, а не чиновники.

- Говорят, что периодические скандалы вокруг Римо-католической Церкви – педофилия, финансовые мошенничества и прочее – вызваны стремлением западного секулярного мира навязать Церкви свою позицию по основным вопросам биомедицины, этики и так далее.

- Иоанн Павел II сказал, что ни один человек в здравом уме не может думать, что папа Римский согласится с абортом. И это зависит не от папы. Это позиция, от которой никакая Христианская Церковь не может отказаться. Аборт – это убийство. Но, как и с обычным убийством, в каждом конкретном случае возможны смягчающие обстоятельства. Однако от общей оценки аборта как убийства Христианская Церковь не откажется.

Когда речь идет о проблемах биомедицины и подобных, есть принципиальная позиция и есть ситуация отдельного человека, это нужно понимать. А атеистический мир, который отрицает не только Бога, но и другие авторитеты, каждодневно требует от Церкви, чтобы она одобряла его действия. Вот такой парадокс.

Что касается скандалов, каждая волна религиозного воодушевления сопровождается антиклерикализмом. И это идет не от отрицания священства, а от завышенных требований к нему. В Австрии, например, несколько лет назад верующие и духовенство объединились и не пустили в епархию нового епископа, назначенного папой.

В США еще проще. Существует огромный выбор Церквей и религиозных деноминаций: этот пастырь мне не нравится, я пойду к другому. Или в другую деноминацию, не имеет значения. Ходят, ищут себе духовного руководителя и успокаиваются, когда найдут. И это считается показателем того, что ты действительно верующий. А если ты пассивен, то это плохо говорит о твоей вере.

ХРИСТИАНСТВО УХОДИТ В АФРИКУ

- И говорить о смерти римо-католичества, как сегодня любят, тоже не приходится?

- Это отдельная проблема. Если говорить о перспективах Католической Церкви… вообще христианства… в старой форме, в какой оно возникло в древности, оно уходит в Африку и в Азию. В начале XX века в Африке было несколько тысяч христиан, сейчас четыреста миллионов. Считают, что к 2025 году Африка будет вторым по численности христианским континентом. Оттуда в Европу и в США едут служить священники. Там все время открываются новые семинарии.

- Исполнение пророчества о последних временах…

- Да. В чем здесь проблема? Число верующих не уменьшается, оно растет. Уменьшается число приходящих в храмы. Но параллельно растет и число членов католических мирянских организаций. Это значит, что та форма, в которой сегодня существует христианство, не удовлетворяет верующих. Они не согласны с пассивным стоянием в храме, они хотят активности. Что поразительно во всех этих организациях? Они дают религиозное образование своим членам, которые хотят верить осознанно.

- Как, например, Православный Свято-Тихоновский университет, который возник фактически из братства мирян…

- Совершенно верно. И к нам в университет приходят не только люди, которые хотят стать священниками, но прежде всего те, кто хотят стать грамотными верующими. И это важный сигнал, что Церковь должна менять формы работы с мирянами. Если активный человек не находит места в структуре, он ее разрушает или переходит в другую. Так создаются и параллельные структуры…

- Иными словами, есть и тревожные тенденции?

- Конечно. Сегодня меня студенты спросили, как Церкви преодолеть эти трудности. Я ответил, что есть только одно средство: структурировать спад религиозной волны. Удержать волну нельзя. Подъем – все в восторге, столько народу пришло; спад – никого не осталось. Есть только один способ этого избежать: превратить христианство в реальный образ жизни. Если христианство становится образом жизни, тогда ему не страшны не подъемы, ни спады.

- Вероятно, необходимо наладить мирянское движение?

- Это проблема номер один для Православной Церкви. Мирянам в ней сейчас места нет. Католическая Церковь тоже с колоссальным сопротивлением принимает мирян; думаю, что нынешний папа сделаете какие-то радикальные шаги в этом направлении.

- Получается, когда для мирян нет «предложения» сверху, начинаются крайности – движение кочетковцев или борьба с печатями антихриста?

- Да, или уход в секты. Это нужно учитывать. В Германии 50 процентов населения считает Рождество «сказкой братьев Гримм». Повторяю: «Сказкой братьев Гримм!». Притом что религиозное образование обязательно с 1 по 12 класс. Те, кто думает, что можно административными средствами решить церковные проблемы, ошибаются. Католическая Церковь демонстрирует, что она живой организм, тем, что в ней при решении внутрицерковных проблем активность идет снизу. Хотя и с большими трудностями.

Беседовал Михаил Насонов