Архангельская епархия

По благословению митрополита Архангельского и Холмогорского Корнилия

Святые и святыни

Святитель Филипп, митрополит Московский

1507 – 1569

Память – 9 января/22 января, 5 октября/18 октября,

3 июля/16 июля – обретение мощей свт. Филиппа

в Соборе Соловецких святых – 9 августа/22 августа

в Соборе Карельских святых – 21 мая/3 июня

Святитель Филипп, митрополит Московский происходил из старинного боярского рода Колычевых, «знатному по заслугам предков и искренне благочестивому» (26, 98). Родился он 11 февраля 1507 года (1, 44), в миру носил имя Феодор. Отец будущего святителя «боярин Степан Иванович был любим великим князем Василием III, как доблестный и заслуженный воевода, жена его Варвара была набожна и сострадательна к бедным. Она и скончалась инокиней с именем Варсонофии» (26, 98). Между прочим, она основала в Москве Васонофьевский монастырь, при котором было кладбище, где погребали бездомных, нищих, странников и казненных. После кончины «инокиня Варсонофия чтилась как одна из московских праведниц», а память об основанном ею монастыре осталась запечатленной в названии одной из московских улиц – Варсонофьевского переулка (9, 53). Вероятно, именно от матери будущий святитель Филипп унаследовал глубокую веру и самоотверженную любовь к беззащитным обездоленным людям.

Сын знатного и родовитого боярина, Феодор состоял на службе при великокняжеском дворе. Он бывал во дворце и был знаком с будущим царем Иваном Грозным, который тогда был еще ребенком. «Малолетний Иоанн считал его между своими приближенными» (1, 45). Однако придворные обязанности, а также военные занятия и увеселения, принятые в среде боярской молодежи, не привлекали Феодора. С детства его душа лежала к посещению храма, к молитве, к чтению Священного Писания и житий святых. Он подумывал о монашестве и поэтому не спешил жениться, хотя многие бояре были не прочь породниться с семьей Колычевых. К уходу из мира его побуждало и разочарование в том блестящем, но и крайне обманчивом образе жизни, который вела тогдашняя знать, и где только один шаг мог отделять богатого и славного боярина от опалы и даже казни. Именно такая страшная судьба постигла нескольких родственников Феодора, бояр Колычевых, казненных за участие в заговоре против князя Телепнева-Оболенского, фаворита царицы Елены Глинской, матери Ивана Грозного (9, 53).

Вскоре после этих событий, в июне 1537 года, Феодор услышал в храме во время богослужения евангельские слова, определившие его дальнейшую судьбу: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть» (Мф. 6, 24). Феодор воспринял эти слова Спасителя как обращенные к нему лично. Он решил уйти из родительского дома, чтобы посвятить жизнь служению Богу. В то время ему было тридцать лет.

Готовясь к дальнему пути, Феодор поклонился мощам святителей Московских, почивающих в соборах Кремля, и обратился ко Господу с молитвой: «Господи Боже мой, Просветитель и Спаситель мой и Защититель живота моего! Настави мя на путь Твой, да пойду во истине Твоей!» (24, 37).

После этого, переодевшись в крестьянскую одежду, Феодор тайно ушел из отчего дома и отправился в далекий Соловецкий монастырь. Безусловно, что для знатного боярина сама попытка пешком, не зная дороги, добраться до Соловков была подвигом. Некоторое время Феодор прожил в деревне Хижи близ Онежского озера, где остановился на несколько месяцев в доме местного жителя по прозвищу Суббота в качестве пастуха (26, 99). Для него, с малолетства привыкшего пользоваться услугами домашней челяди, это было испытанием на смирение и трудолюбие.

В конце концов Феодор добрался до Соловецкой обители. В ту пору ею управлял игумен Алексий, «добрый и простодушный старец». Он принял неизвестного странника, скрывшего свое настоящее происхождение, в число послушников и «наложил на него суровое послушание для приготовления к монашеской жизни» (24, 37).

Полтора года длился послушнический искус боярина Феодора Колычева. «Удивительно было видеть, как этот сын знаменитых и славных родителей, воспитанный в неге и покое, предавался суровым трудам: рубил дрова, копал землю на огороде, таскал камни, поднимал тяжести при рыбной ловле и все это делал с усердием. Часто носил он на плечах своих навоз и на мельнице работал со всяким прилежанием. Случалось, что он испытывал от неразумных людей унижение и побои… Но все переносил со смирением, и никто не знал, кто он и откуда» (1, 46). Спал Феодор на земле, подложив под голову камень.

Феодор «старался вникать в образ жизни соловецких иноков и, подражая в духовной жизни наилучшим из братий, приводил всех в удивление той ревностью, с какой отсекал от себя подвижник мирские привязанности» (24, 38).

Сам Господь и Матерь Божия утешали послушника Феодора в его трудах. По преданию, когда он работал в хлебопекарне, ему явился образ Божией Матери (так называемый «Хлебенный», или «Запечный»). Произошло это «как бы в знамение того, что не высота служения, а чистосердечная ревность в прохождении его приближает нас к Богу» (1, 47). Впоследствии эта икона находилась в Спасо-Преображенском соборе Соловецкого монастыря (9, 53).

Спустя полтора года Феодор был пострижен в монахи с именем Филипп. Наставником его был иеромонах Иона Шамин, монастырский духовник и уставщик (24, 38), человек «высокой духовной жизни, который был в юности собеседником преподобного Александра Свирского, тогда уже прославленного в лике святых». Видя усердие Филиппа в несении послушаний и молитвенном делании, Иона предсказывал: «Этот будет настоятелем в нашей обители» (1, 47). Действительно, спустя девять лет, в 1548 году, монах Филипп единогласным решением братии был избран настоятелем Соловецкого монастыря, став преемником игумена Алексия. До этого он некоторое время помогал настоятелю в управлении обителью.

Восемнадцать лет святой Филипп был игуменом Соловецкой обители. «Распорядительный хозяин, кроткий правитель, мудрый наставник духовной деятельности – вот главные черты святого Филиппа в качестве игумена» (1, 49). Он не жалел сил и средств для благоустройства монастыря. При нем было увеличено число монастырских соляных варниц («главного тогда источника доходов обители» (26, 100), соединены каналами пятьдесят два монастырских озера, построены мельница, скотный двор на Муксальмском острове, где держали оленей, и кирпичный завод. Во время его игуменства была построена каменная Успенская церковь и заложен Спасо-Преображенский собор, приобретены три колокола (до этого в монастыре были вместо колоколов деревянные и каменные доски – «била и клепала», стуком в которые созывалась братия к богослужению); монастырь был окружен гранитными стенами. Для желающих вести пустынническую жизнь был создан скит на Заяцком острове (26, 100 – 101), внутри самого монастыря «заведены полезные ремесла» (1, 52). Святителем Филиппом была устроена больница для престарелых и больных иноков и паломников. В это время проявился и его изобретательский талант: он «изобрел какую-то самодвижущуюся телегу (без лошади) и решета, которые сами просеивали муку, что значительно облегчило труд братии». Возможно, что изобрести такие устройства игумена Филиппа побудило то, что в свое время ему самому пришлось потрудиться в пекарне и на собственном опыте узнать, как тяжело приходится тем, кто несет там послушание. Кроме того, игумен Филипп улучшил качество монашеской трапезы, а также «благоустроил жизнь монастырских крестьян» (9, 53) и дал им право жаловаться ему в случае притеснений от недобрых людей. Суровая школа послушничества на Соловках научила игумена Филиппа состраданию к бедам и нуждам простых людей и породила в нем желание облегчить эти беды и нужды.

Позаботился игумен Филипп и об улучшении внутренней, духовной жизни монастыря. Он не дозволял братии предаваться праздности и лени. Особенно заботясь о воспитании в иноках смирения и послушания, которые ценил особенно высоко (9, 53), он усилил строгость монастырского устава. Игумен Филипп «умножил монастырскую библиотеку, передав в нее и часть своих книг. Позаботился о сохранении местных реликвий, связанных с именами Зосимы и Савватия – основателей обители. В этом мы видим его стремление укрепить духовную связь всех поколений обитавших на островах отшельников, придать большее значение самому монастырю как издавна существующему центру святости» (48, 10). Так, он «разыскал чудотворную икону Божией Матери преподобного Зосимы и его каменный крест, который и поставил в часовне на могиле преподобного Германа. Ветхие ризы и Псалтирь преподобного Зосимы он починил своими руками и благоговейно их хранил» (9, 53).

Игумен Филипп был для братии примером подвижнической жизни. «По-прежнему он не прекращал своих молитвенных бдений и удручал тело постом, стремясь к окончательной победе над чувственными помыслами и желаниями. По временам, освобождаясь от дел, святой Филипп любил удаляться на безмолвие в пустыньку, находившуюся в двух с половиной верстах от монастыря, которая и доселе носит название Филипповой».

В то время, когда святой Филипп подвизался в стенах Соловецкой обители, в оставленном им мире многое изменилось. Взошел на Российский престол тот самый царевич Иван, которого боярин Феодор Колычев знал еще ребенком. «Ревнивый до своей власти, он сделался подозрительным и жестоким… а в 1565 году разделил все государство на опричнину и земщину, образовав для себя особый отряд телохранителей, которые назывались опричниками. Иоанн имел к ним полное доверие. Пользуясь этим, опричники делали на Москве все, что хотели, грабили и убивали ни в чем не повинных земских людей, а имения их отбирали в свою пользу. Никто не смел жаловаться на них царю» (24, 44).

В декабре 1563 года скончался митрополит Московский святитель Макарий. В 1566 году, после того как удалился на покой его преемник Афанасий и был низложен опричниками избранный после него святитель Герман Казанский, Иван Грозный решил возвести на митрополичий престол игумена Филиппа. При этом «царь надеялся, что смиренный отшельник не станет вмешиваться в дела правления, а, сияя добродетелью, будет и царя освящать ею в глазах народа» (26, 101). Он вызвал его в Москву как бы ради «некоего духовного совета».

Однако Господь открыл игумену Филиппу, что в Москве его ожидает первосвятительский престол, а также страдания и смерть. По преданию, перед отъездом святого Филиппа в Москву ему явился Христос. Он был таким, как изображают Его на иконе «Спас Полунощный»: израненным, в терновом венце, сидящим в темнице. В память об этом хранилось на Соловках резное изображение Спасителя: Он изображен таким, каким видел Его святой Филипп.

Приехав в Москву и узнав о желании царя Ивана Грозного, святой Филипп по своему смирению долго отказывался. Но в конце концов согласился – с условием, чтобы царь отменил опричнину. «Это смелое требование сильно раздражило царя», однако он глубоко уважал соловецкого настоятеля и поэтому уступил. 25 июня 1566 года в присутствии царя и его семьи, всего царского двора и множества народа святитель Филипп был возведен в сан митрополита Московского. Он оставил за собой право «печаловаться», то есть «заступаться за невинно гонимых и говорить царю о правде Евангельской и о правах Церкви во всех тех случаях, когда они попирались» (24, 46). Этим правом с давних времен нередко пользовались священнослужители. В первой же проповеди, произнесенной им при возведении на митрополичий престол, он «напомнил царю о милосердии к подданным и о том, что и сам он подчинен власти Всевышнего». К изумлению присутствовавших, знавших вспыльчивый характер царя, тот «принял проповедь благосклонно. Все стали надеяться на лучшие времена» (9, 53). Произвол опричников на некоторое время приостановился.

Спустя год, «по возвращении царя из безуспешного похода Литовского» (26, 102), начались поиски виноватых и изменников. Бесконечной чередой шли аресты, пытки и казни виновных и невиновных людей. «Москва как будто замерла от ужаса, опустели площади и улицы столицы, на них валялись непогребенные трупы» (26, 103). Единственным человеком, осмелившимся обличить жестокость царя, оказался святитель Филипп. Опасность быть низложенным, сосланным или даже казненным его не устрашала. Он помнил слова Спасителя о том, что «пастырь добрый полагает жизнь свою за овец» (Ин. 10, 11).

Митрополит не побоялся отправиться в гнездо опричников, Александровскую слободу, и пытаться уговорить царя остановить террор.

Как ни старался Иван Грозный заставить замолчать непокорного владыку, святитель Филипп не желал быть «молчаливым соучастником» его злодеяний. «Молчание неуместно теперь – оно размножило бы грехи и пагубу», – заявил он царю. Когда в Крестопоклонное воскресенье (2 марта 1568 года) Иван Грозный с отрядом опричников, наряженных в подобия монашеских одеяний, пришел в Успенский собор, митрополит Филипп отказался благословить его. «Ни в одежде, ни в делах не видно царя. У язычников есть закон и правда, а на Руси нет правды, в целом свете уважают милосердие, а на Руси нет сострадания даже для невинных и правых. Убойся, государь, суда Божия» (26, 105), – такими словами попытался он пробудить совесть царя.

К сожалению, святой Филипп был одинок в своем «стоянии за правду Божию». «Мы поставлены право править великую истину, хотя бы и душу положили за порученное стадо», – так говорил он пастырям Церкви. Однако те придерживались иного мнения: «добро во всем царя слушать и волю его творить, а его не гневить» (24, 48).

Над головой святителя Филиппа стали сгущаться тучи. Против него были настроены некоторые церковные иерархи, например, новгородский архиепископ Пимен, который горел желанием стать митрополитом Московским вместо него.

Были пущены в ход доносы и лжесвидетельства. К сожалению, даже в Соловецком монастыре нашлись люди, которые поддались на посулы и оклеветали своего бывшего настоятеля. Впоследствии, когда в услугах лжесвидетелей перестали нуждаться, судьбы их сложились несчастливо, подобно судьбе предателя Иуды. Одни из них были сосланы, другие сошли с ума и умерли в мучениях (1, 65). Архиепископ Пимен вскоре «подвергся неслыханным унижениям и издевательствам» (49, 232). В 1569 году, во время кровавой резни, которую учинил Иван Грозный в Новгороде, Пимена низложили, обвинив в заговоре против царя. Затем в качестве издевки дали ему в руки дудку-волынку и посадили на кобылу. «Получи вот эту жену, – произнес самодержец, – отправляйся в Московию и запиши свое имя в списке скоморохов» (48, 232). После такого потрясения несчастный Пимен прожил всего-навсего четырнадцать месяцев (49, 240)… Таким образом, на всех недоброжелателях святителя Филиппа сбылось евангельское изречение: «какою мерою мерите, такою же отмерится и вам» (Лк. 6, 38).

Лишь два архипастыря осмелились выступить в защиту митрополита Филиппа. Это были Суздальский епископ Елевферий (9, 53) и его низложенный предшественник святитель Герман Казанский. Через два дня после того, как святитель Герман поддержал святителя, он был найден мертвым на своем подворье (5, 38).

Участь святителя Филиппа была решена еще до его официального осуждения. Поводом к расправе над ним стал следующий случай. Как-то раз он в присутствии царя сделал замечание некоему опричнику, не снявшему шапку во время крестного хода в Новодевичьем монастыре при чтении Евангелия. Опричник обнажил голову, прежде чем царь оглянулся на него. «Иоанн в гневе называл Филиппа обманщиком, мятежником и клялся изобличить его во всем» (1, 61). Митрополит хотел добровольно уйти на покой, но царю хотелось иного – увидеть мучения и гибель своего врага. Настолько велика была его ненависть к митрополиту Филиппу.

8 ноября во время Литургии, которую совершал святитель Филипп, в Успенский собор ворвались опричники. Они перед народом прочли опальному митрополиту царский приговор. Затем сорвали с него облачение, избили метлами, кинули в дровни и, осыпая бранью, отвезли в Богоявленский монастырь, где заковали в цепи. При этом святитель Филипп еще находил силы, чтобы уговаривать народ «терпеть, уповая на Бога».

С этого времени жизнь опального святителя представляла собой сплошную цепь страданий. Через несколько дней его подвергли суду с заведомо ложными, надуманными обвинениями. На этом суде показания против святителя Филиппа дал его преемник по управлению Соловецким монастырем игумен Паисий. Митрополиту горько было видеть предательство своего ученика, ставшего теперь его главным обвинителем. «В ответ на его клевету святитель только кротко сказал: «Чадо, что ты посеял, то и пожнешь». Эти слова возбудили ярость собравшихся на неправедный суд врагов митрополита. Они стали выкрикивать в его адрес всевозможные обвинения, вплоть до нелепых обвинений в колдовстве. Святитель, подобно Спасителю перед неправедным судом Синедриона, молчал. Тогда его приговорили к пожизненному заключению. Царь требовал, чтобы его сожгли (26, 107). Закованного в цепи митрополита посадили в темницу. Но произошло чудо: оковы сами собой спали с неправедно осужденного святителя.

Вместе с митрополитом Филиппом пострадали и его родственники. «Н. И. Костомаров рассказывает, что с досады Грозный казнил еще нескольких Колычевых» (48, 10). Особое удовольствие для царя состояло в том, чтобы сообщать святителю Филиппу об этих казнях и причинять ему тем самым еще большие страдания. Как-то раз Иван Грозный послал ему страшный подарок – голову его любимого племянника Ивана с жестоким «напутствием»: «Вот твой любимый сродник, не помогли ему твои чары» (26, 108). Митрополит Филипп благословил и поцеловал голову, а затем отослал ее назад…

Позднее святителя Филиппа перевели в Никольский монастырь. Там ему неделями не давали есть, забили шею в колоду, а в келью, где он содержался, поместили голодного медведя. На другой день Иван Грозный специально приехал посмотреть, не растерзал ли медведь опального митрополита. Однако даже голодный зверь оказался добрее царя и не причинил осужденному вреда.

В народе шла молва о неповинном страдании святителя Филиппа. Около Никольского монастыря постоянно толпился народ, почитавший его как святого, как страдальца за правду Христову. По этой причине царь распорядился увезти заключенного в Тверь, в Отрочь монастырь. Чтобы усугубить страдания святителя Филиппа, его повезли в Тверь в зимние морозы в летней одежде и всю дорогу не давали ему есть. Эти страдания он вынес терпеливо, подобно древним христианским мученикам. В Тверском монастыре он пробыл около года и был по приказу царя задушен его верным слугой опричником Малютой Скуратовым. Имя этого человека стало нарицательным для обозначения безжалостного злодея.

Когда в 1569 году царь Иван отправился в поход на якобы изменившие ему Новгород и Псков, то, проезжая мимо Твери, послал Скуратова просить благословения Филиппа «на путь в Новгород». По преданию, святой Филипп предчувствовал свою близкую кончину. Когда в его келье-темнице появился Скуратов, святитель понял, что настал его смертный час. Ему еще можно было попытаться сохранить себе жизнь, смирившись перед волей грозного царя и благословив его карательный поход. Но святитель Филипп поступил согласно евангельской заповеди: «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне» (Мф. 10, 28). Благословить царя на убийство неповинных людей он отказался. «Делай что хочешь, но дара Божия не получают обманом», – ответил он Скуратову (26, 109). По другой версии жития, Филипп «заявил, что благословляют только добрых на доброе» (48, 10). Тогда Скуратов задушил беззащитного старца подушкой. Так 23 декабря 1569 года святитель Филипп принял мученическую кончину.

Вот как говорится об этом в тексте церковной службы в честь пренесения мощей святителя Филиппа: «Ревностию Христовою поострився, ярость самодержавнаго на кротость преложити тщался еси, и к прещениям царевым непреклонен отнюд был еси, яко Христовых заповедей делатель: и показался еси крепок храбрник, за паству твою пострадав даже до смерти, радуяся». В присутствии Скуратова его тело было предано земле. В 1591 году мощи святителя были перевезены на Соловки, и от них стали совершаться чудеса. В 1652 году по поручению царя Алексея Михайловича Новгородский митрополит Никон перевез их в Москву, в Успенский собор, где они находятся и сейчас. В Соловецком монастыре есть храм, освященный в честь святителя Филиппа.

3 июля (по новому стилю 16 июля) празднуется день перенесения мощей святого Филиппа из Соловецкой обители в Москву. В тексте службы этого праздника есть замечательный светилен: «Ревнителю целомудрия, от юнаго воспитания Святителю Филиппе, потщался еси за истину укоряемь и изгнан быти, и тоя ради смерть горькую приял еси: и ныне на небесех предстоя престолу Святыя Троицы, присно о нас молися, верою и любовию совершающих память твою» (50, 21 – 22).

К списку




Публикации

Митрополит Корнилий: Собор станет духовным центром Архангельска
25 Авг 2023

Митрополит Корнилий: Собор станет духовным центром Архангельска


Интервью Митрополита Архангельского и Холмогорского Корнилия

Церковь и университет: сотрудничество на пользу молодым
17 Авг 2023

Церковь и университет: сотрудничество на пользу молодым


Молодой человек, осваивающий религиоведческую специальность, прошел в Архангельской епархии преддипломную практику. Он занимается переводами текстов христианской тематики.
С «Вестником Архангельской митрополии» Иван поделился соображениями по поводу своей деятельности и рассказал читателям о взглядах на духовную жизнь.

Протоиерей Евгений Соколов: Выпускной — не повод для пьянки
16 Июн 2023

Протоиерей Евгений Соколов: Выпускной — не повод для пьянки


Двадцатые числа июня превращаются в малый апокалипсис, полагает священник.

Пусть тяжелые новости не угнетают
3 Мар 2023

Пусть тяжелые новости не угнетают


О празднике Торжества Православия рассказывает глава миссионерского отдела Архангельской епархии протоиерей Евгений Соколов.